Аналитики США полагают, что только победа Украины может привести к изменеиям в России

Журнал Foreign Affairs (July/August 2023) в качестве заглавной в последнем выпуске опубликовал статью Андреа Кендалл-Тейлор и Эрики Франтц "Коварный путь к лучшей России. Украинское будущее и судьба Путина" (Andrea Kendall-Taylor and Erica Frantz. The Treacherous Path to a Better Russia. Ukraine's Future and Putin's Fate).

Первая из авторов статьи - профессиональная американская разведчица, долго занимавшаяся Восточной Европой и Россией. Сейчас она - старший научный сотрудник и директор программы трансатлантической безопасности Центра новой американской безопасности.

Подзаголовок статьи никакого представления о ее содержании не дает, ибо в ней ничего не говорится о судьбе самой Украины. Украина рассматривается в данном тексте только как инструмент воздействия на Россию.

Даём реферативное изложение текста, изобилующего повторениями.

Через месяц после развязанной Путиным войны против Украины Байден сказал: «Ради Бога, этот человек не должен оставаться при власти». Это заявление не было сделано просто как яростная реакция на развязанную Путиным войну. Такое настроение является широко распространенным среди чиновников трансатлантического альянса и Украины, особенно многословно выраженное Зеленским.

Путин толкает Россию к тоталитаризму, пытаясь мобилизовать российское общество на поддержку не только войны в Украине, но также его противостояние Западу.

Если при жизни Путина отношения России и Запада вряд ли изменяться, то, возможно, они улучшаться после его ухода? Но наследие авторитарных режимов оставляет мало пространства для оптимизма. Путь к новой России не только узкий, но и коварный. Авторитарные лидеры редко оставляют власть, пока идет война, ими начатая. Пока война продолжается, позиции Путина более защищены. Более того, авторитарные режимы выживают и после ухода долговременных лидеров. В таком случае внешняя политика Кремля останется прежней, он замкнется на длительном противостоянии Западу.

Триумф Киева увеличил бы возможности, пусть даже медленно, что Путин уйдет, создав открытость для нового стиля российского руководства. Поражение России в войне гальванизировало бы давление снизу на путинский режим. Такое развитие событий несет риски насилия, хаоса и даже более жесткого курса Кремля, но также открывает возможности более надежного будущего для России и ее отношениям с западными соседями. Наиболее вероятный путь к лучшему будущему России – украинский успех.

Первым препятствием к после-путинской России является сам Путин. После 23 лет у власти и вызовов войны с Украиной он надеется сохранить власть до конца своих конституционных возможностей – до 2036 года, или дольше. Типичный автократ после Холодной войны правит 30 лет, может править и 36 лет. Все и вся зависят от лидера. Вероятность отстранения автократа изнутри этой системы крайне мала.

Война сделала мало для изменения мировоззрения Путина. Его хватка власти возросла. Армия менее способна к перевороту. Спецслужбам мало смысла связываться с заговорщиками.

Из-за экстремальной персонализации политической системы смерть Путина приведет к потенциально опасному переходному периоду. Вначале замещать президента будет премьер-министр, затем верхняя палата парламента составит расписание выборов. Начнется внутриэлитная борьба. Внутри системы будут бороться Дм. Медведев, Сергей Кириенко, Дмитрий Патрушев. Возможно, сойдутся на кандидатурах технократов типа Мишустина или Собянина, которые должны быть контролируемы и предназначены для сохранения системы.

Но когда пыль уляжется, Россия, вероятно, останется авторитарной. После окончания Холодной войны 83% авторитарных режимов пережили своих лидеров. Только изредка после смерти лидера после окончания Холодной войны можно было наблюдать либеральные преобразования (в качестве примера дается Гвинея).

Когда лидера отстраняют в результате переворота или выборов, это значит, что в них утрачена вера у элиты и граждан. Но когда лидеры умирают на рабочем месте, рудименты авторитаризма остаются. Представители элиты не заинтересованы в раскачивании лодки. Они становятся в очередь за наименее опасным представителем, который сохранит систему.

Если Путин умрет при власти, то его преемник вероятно будет иметь мало шансов на изменения режима и внешних отношений. Такой преемник столкнется с сопротивлением старой гвардии, которая сохранит контроль за разными уровнями власти. Если он попытается выйти из колеи, провести либерализацию (как Башар аль-Асад или Шавкат Мирзиёев), то органы власти будут толкать его вернуться к старой репрессивной практике.

Преемники умерших автократов как правило продолжают начатые предшественниками войны. Преемник Путина будет обеспокоен, чтобы урегулирование не выглядело как поражение, иначе его власть быстро закончиться. Он столкнется с длинным списком неприятных проблем: как узаконить аннексию Крыма, признать ли ответственность за преступления в Украине. Отношения же с США и ЕС останутся в лучшем случае сложными.

Война укрепила власть Путина и даже его смерть может не сопровождаться существенными изменениями. Только сейсмические сдвиги в политическом пространстве могут направить Россию отличным путем. Для этого подходит победа Украины. Реалии боевых полей показывают, что абсолютная победа труднодостижима, но и меньшие результаты расшатывают режим Путина. Они показывают перспективы изгнание Путина из власти. Это – наиболее вероятный путь изменения ситуации в России.

Поражение России не сражу превратиться в изменения наверху. Персоналистский характер путинского режима сопротивляется изменениям. Персоналистская диктатура имеет мало институциональных механизмов облегчающих координацию относительно потенциальных выборов. Элиты тяготеют к взгляду, что их судьба переплетена с судьбой лидера. Такие режимы выдерживают военные потери. C 1919 по 2003 гг. меньше половины авторитарных руководителей потеряли власть после проигрыша войны.

Однако авторы верят, что проигрыш РФ в войне станет искрой, которая мобилизует антипутинскую оппозицию. Но они видят много сложнойстей на этом пути.

В случае российского поражения движение против Путина вероятно не начнется в его ближайшем круге. В персоналистских системах внутренние игроки тяготеют к координированной борьбе, а лидер их постоянно сталкивает друг с другом. Российская элита разделена на фракции «технократов» и «патриотов». Они имеют разное видение решения проблем и разный образ будущего страны. Есть риск, что группы не будут поддерживать друг друга и снижать систему в целом. Эта опасность создает барьер на пути каких-либо вызовов Путину из его круга. Даже если бы какая-то группа хотела осудить Путина за провалы на фронте, она имела бы тяжелое время для создания единого фронта.

Путин нашел способ разделить своих чиновников, обезопасив себя от переворота. Например, патриотический лагерь связан с разными силовыми структурами, которые контролируют несогласных и друг друга. Это уменьшает шансы восстания изнутри.

Данные подтверждают, что долговременные автократы встречаются с незначительной угрозой переворотов. После Холодной войны среди лидеров, которые находились при власти более 20 лет, только 10% были свергнуты результате переворотов. Те, кому за 65, ни разу с этим не столкнулись.

Но силы, возникающие вне режима, могут сместить Путина и осмысленно изменить отношения России с миром.

Традиционные автократы стремятся к аполитичности населения. Но после вторжения в Украину ситуация Путина изменилась. Экономически зависимые россияне начали демонстрировать свой активный путинизм. Более мобилизованное общество может быть менее устойчивым.

Вызов режиму Путина снизу создает возможности политических изменений, но сопряжен с рисками. Давление снизу связано с потенциалом хаоса и насилий, достигая кульминации в случае вооруженного восстания. В России усилия национальных меньшинств достигнуть больше суверенитета, как во время развала СССР, могут в дальнейшем делегитимизировать Путина и даже вести к его свержению.

Военное поражение России могло бы катализировать весь этот процесс. Украинская победа стала бы дальнейшим сигналом слабости центральной власти и армии, повысив вероятность, что группы, ратующие за отделение, увидят момент как созревший для того, чтобы взяться за оружие. Возвращение в регионы военных ветеранов с доступом к оружию облегчит такое движение. Политические предприниматели, подобные Пригожину, могут быть фактором в этой динамике. Пригожинские усилия, нацеленные на расстройство баланса сил в путинском режиме, могут вылиться в прямой мятеж. Здесь следует отдать должное проницательности авторов, ведь статья написана задолго до пригожинского мятежа.

Кремль столкнется с вызовами сепаратизма, как в двух чеченских войнах. Это невозможно предвидеть, но эти движения могут привести к смене руководства наверху и к тому, что русские откажутся от империализма своей страны по отношению к соседям. Но насильственный переворот ведет к росту насилия и к почти гарантированной новой диктатуре.

Менее кровавый вариант давления снизу – массовые протесты. 20% долгих персоналистских режимов пали в результате массовых протестов. В России перед ними невообразимые препятствия: высокий уровень репрессий, подавление оппозиции, исход сотен тысяч россиян за границу с начала вторжения в Украину. Но авторитарный режим может пережить и массовые протесты. Примеры: Иран, Беларусь и сама Россия.

На Западе уход Путина порождает дебаты. Важно, чтобы союзники США не начали искать собственные варианты установления отношений с послепутинской Россией. Необходимо сохранить единство Запада. России нужно выставить условия: оставить земли Украины, выплатит ей репарации за ущерб, признать ответственность за нарушение прав человека.

В любом случае нужно исходить из того, что Россия останется автократической. Нужно в отношениях с Россией требовать ограничений ее способностей вести агрессию за пределами своих границ. В перспективе должно быть ослабление автократии. Правильно проводить санкции против коррупции, отмывания военных денег, оценить российскую недвижимость в США и ЕС. США должны поддерживать русское гражданское общество, включая журналистов и членов оппозиции, которые покинули Россию.

Лучшая Россия будет только в случае чистой и строгой украинской победы, которая станет катализатором изменений. Поэтому необходимо поддерживать Украину на ее пути в ЕС и НАТО.