Украинские пляски вокруг тела Ленина, или Ответ вынужденно бывшего луганчанина российским имперцам

Опубликовано: 18.06.2020. 0:47

Рецензия на кн.: Александр Ерёменко. 2024. Роман. К.: Український письменник, 2020. 224 с.

Роман философа и писателя родом из Луганска Александра Михайловича Ерёменко, автора концепции событийности, устремлен в недалекое будущее.

В аннотации к книге говорится, что изображенные в ней «мистические события, происходящие в 2023 – 24 годах, имеют грандиозные последствия для исторических судеб России и Украины. Окажется ли роман пророческим?». Видимо, сам автор рассчитывает на положительный ответ.

Роман невозможен без сюжета, Есть он и в этом произведении. Завязка его связана с Одессой.

«Казалось бы, начало июля в Одессе – неудачное время для выставки. Тем не менее, Куриленко и Горилец приняли предложение Виталия Шрамко сходить на выставку. Пожалуй, с этой выставки все и началось» (с. 10). Трое друзей сидят в кафе «У Ларисы» «Планов на вечер не было, небо затягивалось – того и гляди хлынет короткий, но сильны одесский дождь. Они двинулись к выставочному залу, по пути ругая современное искусство, а Шрамко вяло пытался защищать изыски современных мастеров пульверизатора и чучелоделанья» (с. 11).

Олег Горилец, врач-хирург, Владислав Куриленко, археолог и Виталий Шрамко, одесский тусовщик – это главные действующие лица романа. Мы о них как о людях мало что узнаем. Только о первом из названных станет известно, что он – луганчанин. В Луганске у него осталась квартира от умерших родителей. Неизвестной останется и история их взаимоотношений до посещения выставки.

На выставке они знакомятся с художницей Лианой Долгалевской. «Фигура фотомодели, правда, чуть полноватой для хождения по подиуму. Но округлось форм таких женщин гораздо желаннее, чем подиумные «вешалки». Локоны, будто крупные чёрные лепестки неведомого цветка, обрамляли смугловатое лицо с чувственными губами; голубые глаза излучали жизненную силу, искрились весельем, пронзали маняще-губительной страстью пенорождённой богини» (с. 13).

Изобразительному ряду позавидовали бы некогда бродившие по селам художники, рисовавшие на байковых одеялах лебедей и казаков, обнимавших казачек.

На фуршете после выставки герои знакомятся с Романом Андрейчуком, героем Майдана, активистом правого толка, который тоже является постоянным героем романа.

Именно он выступает с инициативой уничтожить мумию Ленина, нанеся тем самым невосполнимый семиотический урон Российской империи. Наши герои воспринимают его слова как бред, но эту идею поддерживает Долгалевская: «Вы ничего не понимаете! Вы оба слишком трезвомыслящие, чтобы оценить эту идею. Чокнутый Роман или не чокнутый, но он совершенно прав. Как просто и как гениально!» (с. 31).

За этим следует некое совещание на роскошной даче художницы.

Почему-то присутствующие правые радикалы (названный Роман и эпизодический персонаж – руководитель волонтерской организации «Побратимы» Александр) выбирают в качестве исполнителей покушения на тело Ленина Влада и Олега, с которыми знакомы без года неделю. Профессиональные борцы с Россией погружают друзей в плотный эзотерический дискурс. Хирург вначале упирается: «Эгрегоры, сверхличности, - всё это, конечно, впечатляет. Но, извините, Роман, не меня. Не верю я в эту вашу эзотерику. Хоть стреляйте, не верю…» (с. 42). Стрелять в то время никто не стал, а сами друзья согласились взять на себя миссию разрушителей и осквернителей. И уже археолог вещает плакатным языком, что «империи должен быть нанесён удар в самое сердце. А сакральным сердцем империи является мавзолей» (с. 53).

Все, что произошло после согласия Владислава и Олега, можно охарактеризовать словами автора романа, которые он написал по другому поводу: «Но случайности повторялись все чаще, нелепости нарастали, становились угрожающими, затем страшными. Потоки нелепостей переплетались, и уже нельзя было отделить события-причины от событий-следствий» (с. 177).

Друзья отдельно один от другого уезжают в Москву. Своеобразную их инициацию провела Долгалевская, переспав с каждым. Куриленко устраивается по специальности и начинает проводить археологические раскопки возле мавзолея, создавая условия для диверсионной группы, готовящей его подрыв. Горилец отправляется в Москву через Луганск, где получает благословление священника Алексея Умова, чей прадед в свое время крестил Володю Ульянова. В Москве хирург устроился в Институт лекарственных растений, отвечавший за сохранность тела Ильича. Оба друга провалились и попали в тюрьму. Уже встретившись в тюрьме и ожидая расстрела, друзья рассуждают: «На фоне всего, что мы друг другу рассказали, не выйдет ли, что это с самого начала была операция ФСБ или ГРУ? Что они с самого начала не просто пасли, а дёргали нас за ниточки, даже саму идею подбросили. Отсюда и подозрительное везение вплоть до завершающих провалов» (с. 132).

Ленина как воплощение эгрегора России и как материально-сверхматериальное явление все же уничтожил одесский тусовщик Виталий Шрамко, которого никто первоначально к операции не собирался привлекать.

На него по своей инициативе вышел некто Анатолий Павлович Белокрысенко. Причина и здесь была мистическая. Бедлокрысенко был одним из руководителей тайного ордена «Православные большевики Гипербореи» (ПБГ). Эта структура стремилась восстановить целостность мозга Ленина, когда-то порезанного на тонкие ломтики для исследований. Часть из препарированных частей хранилась в Германии у профессора Фогта. Белокрысенко пришел к выводу, что только Шрамко может помочь в этом деле, так как тот по матери был потомком революционера Петра Запорожца, члена «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Известно, что реальный Петр Запорожец после ареста страдал психическим заболеванием и в 1905 г. умер в психиатрической лечебнице в Виннице. В романе он якобы прозрел жуть будущего, которое несет человечеству Ленин, и решил еще тогда молодого вождя убить, но сам был зарезан цыганами на вокзале. Белокрысенко убеждает Шрамко, что Ульяновы и Запорожцы связаны кармической связью, а посему именно он подходит для восстановления мозга Ленина. Шрамко выиграл в покер у профессора Фогта недостающие фрагменты мозга вождя, а при попытке восстановить целостность мозга он при помощи ледоруба без ручки уничтожил большую часть срезов. Был арестован и тоже встретился с друзьями в камере перед расстрелом.

После уничтожения мозга Ленина, начало разрушаться и его тело в мавзолее. Россия же распалась и погрузилась во внутреннюю войну.

Расстрелять друзей должен Роман Андрейчук, бывший герой Майдана, который ныне воюет на стороне российских казаков. Но пожилой луганский священник Алексей Умов ценой своей жизни спасает наших героев. Они собираются пробираться из Воронежской области в Украину, или туда, где раньше «была Украина» (с. 219). В забегаловке, подкрепляясь перед дорогой, они по телевизору узнают известие, что остатки тела Ленина сожжены, а мавзолей рухнул. И тут они услышали как «может из отдаленных просторов, скрепленных кровью невинно убиенных, может откуда-то с неба пронзал прозрачный воздух осенних заморозков величавый и в то же время весёлый звон. То звенел над одной десятой всей земной суши незримый колокол, собравшийся из осколков, когда-то разлетевшихся на валдайских кручах» (с. 221). Занавес.

Если честно, то мне неудобно пересказывать этот сюжет. Когда выделяю эту голую сюжетную схему, то у меня невольно возникает вопрос: «Это всерьез?». Ведь в романе Александр Ерёменко демонстрирует огромную эрудицию. Он осведомлен о строительстве мавзолея, о деталях бальзамирования тела Ленина, об исследованиях его мозга. Он знает о покушениях на тело Ленина. Он многое знает об истории СССР и рассматривает эту историю на широком фоне мировой истории. Он ироничен.

И тогда у меня рождается гипотеза: роман по своему жанру является криптоабсурдистским. В отличие от Даниила Хармса, Эжена Ионеско или Славомира Мрожека, Александр Ерёменко абсурд прячет за сюжетом, который рассказывает «вроде бы всерьез». Вроде бы сам в него верит.

В традиции литературной критики, далекими основоположниками которой были Виссарион Белинский, Николай Добролюбов и Николай Чернышевский, я не могу не спросить об общественном смысле этого романа. Спросить следует и о том, чему на самом деле посвящен роман, и о том, как он должен повлиять на общество. На первую часть вопроса можно ответить так: предметом изображения являются общественные стереотипы, бытующие в массовом сознании части украинского общества.

Вот Горилец говорит о стереотипах майдановцев: «Он и его собратья уверены, что пока будет Россия, будет война с ней. Перманентная война Украины с Россией» (с. 31). Отсюда вывод: чтобы Украина жила, нужно развалить Россию. На возражения, что разрушение России повлечет и крах Украины, один из радикалов возражает: «Кому выгодны такие настроения? России, кремлёвской власти в первую очередь. Вот она их и подогревает. А на самом деле может никого их развалюха не погребёт. А если погребёт – туда всем и дорога. Главное, чтобы монстр развалился. Другого пути у нас нет» (с. 47).

Такие же стереотипы направляют русских националистов и российские спецслужбы: «Всех вас, хохлов, уничтожить, всех выжечь нахрен напалмом, калёным железом! Невозможно наказание вам придумать!» (с. 131).

При этом радикалы легко переходят из одного лагеря в другой. И Андрейчук друзьям, которых и должен расстрелять, в минуту откровенности говорит: «Всё иллюзии – одна другой не лучше. И я вам признаюсь, братцы, что и Майдан был ошибкой» (с. 194).

Но такими же стереотипами стали эзотерические понятия «карма», «эгрегор». В романе герои эгрегора России связывает с Лениным. По праву можно сказать, что Ленин является одним из центральных героев романа. Но образ его двоится и троится, как и его изображение в одной из крышек саркофага. То Ленин – инфернальное зло, дьявол, хтоническое существо, ведающее земной магмой. «В радостном возбуждении перебегал он от котла к котлу, успевал и размешивать тягучее варево камня, и раздувать огонь под котлами, как потом через миллиард лет будет раздувать уже там, на поверхности, другой огонь» (с. 97). Делая Ленина предвечным, Александр Еременко обходит Владимира Маяковского:

Далеко давным,

годов за двести

первые

про Ленина

восходят вести.

Слышите –

железный и луженый,

прорезая

древние века,

голос

прадеда

Бромлея и Гужона –

первого паровика?

(Цит. по: Маяковский В.В. Стихотворения. Поэмы. Пьесы. М.: T8RUGRAM, 2017. C.441).

Но Ленин – это и голос социальной справедливости. Александр Ерёменко здесь непоследователен. С одной стороны, он радуется, что мир, «упорный дебил» вырвался из рук пролетарского вождя. «Дебил высвободился, теперь жиреет и лакомится всякими там лангустами, наслаждается жизнью – ничем его не пробьешь, ни штык, ни пуля не берёт» (с. 170 – 171). Автор, правда, с лангустами несколько поторопился. Но чуть дальше он изображает чувства Шрамко перед уничтожением мозга Ленина: «Шрамко ощутил гневную правду в недрах волны, поднимавшейся от пластин.

- Почему так, почему не иначе?! – воскликнул вождь. – Почему все не могут быть равны? Почему сильные и могущественные всегда попирают слабых и беспомощных? Где скрижали, на которых это написано? Разобью! Разобью! – яростно вопил он» (с. 171).

И вот герои исповедуются, как они думают, перед смертью Алексею Умову, непонятным образом оказавшемуся среди ополченцев в Воронежской области. И говорят они о своих сомнениях. И у каждого у них есть истории о людях, которых социализм поднял из небытия и дал возможность быть людьми. Археолог вспоминает женщину: «Рассказывает она мне это все и просто плачет. Говорит-говорит, а слёзы из глаз текут. И под конец сказала: “Что там ни говорите, а социализм всё-таки был человечнее”» (с. 205). Хирург подводит итог своему рассказу: «Не то, чтобы я понял правду Ленина, правду советской власти, но-о…, а может и понял. В общем, я засомневался в нашей правоте. И сейчас, правду сказать, сомневаюсь. Чувствую себя немного отступником» (с. 203).

Шрамко высказывает о национализме: «Извините, пан хорунжий, мне уже терять нечего, но как только человек становится националистом, причем любым: русским, украинским, зулусским…

- Ну, и что с ним случается? – подбодрил арестанта начальник конвоя.

- Затупление головного мозга случается, распрямление извилин, так сказать» (с. 177).

Как это все свести сюжетно и психологически воедино не понятно. Если бы эти идеи были в романе главными, то и его тест был бы совсем иным.

Хронотоп романа «2024» условно-фельетонный. Главные герои встречаются в камере смертников, которая устроена в бывшей колхозной конторе в каком-то воронежском селе. Там они возвращаются в своих воспоминаниях и разговорах к началу их общей истории, которую они и разматывают общими усилиями. Этот временной уроборос распрямляется лишь в момент бегства героев. Общее же романное время для читателя ориентировано от дня сегодняшнего в недалекое будущее. Романное пространство состоит из серии локаций, которые автор не изображает. Он о них лишь сообщает. В романе называются районы и улицы Одессы, но читатель не видит этот город, не видит его особенного цвета и не ощущает запахов.

То же касается и Москвы. Автор сообщает: «Куриленко снимал однокомнатную квартиру в Печатниках» (с. 100). Больше читатель никак Москвы не почувствует.

Герои Александра Ерёменко лишены своей воли. Они не руководят автором, живя своей жизнью, и заставляя его менять свои первоначальные представления о них. Герои статичны. Их двигает только автор. Он и говорит за них. Это похоже на театр теней. Плоские фигуры двигаются за экраном, а актер говорит подготовленный текст или импровизирует. В романе герои лишены речевых особенностей. Они говорят одинаково.

Вообще, самой серьезной проблемой романа является негативная языковая концепция, не нулевая, а именно отрицательная манера письма. Роман начинается с того, что у некоего сельчанина Прохорова в огороде «закровоточил» камень пегматит. Прохоров размышляет о возможных действиях: «Сообщить отцу Андрею, настоятелю храма Троицы Живоначальной, алкашу и бабнику, который «Отче наш» читает с некоторым трудом? Отвезти в райцентр к благочинному протоиерею отцу Александру? Они сразу себе ухватят, в храме Рождества Христова выставят» (с. 6). И этот языковый негативизм пронизывает всю ткань романа. «В общем, Вавилонскую башню возводят. И я вижу – а в её основании огромный червь. Жирный такой, огромный. А в руке у меня такая большая булавка. Я червя булавкой проколол – он сразу сдулся. И тут же башня рухнула. Тут я проснулся и все понял» (с. 140). И вся возня вокруг мертвого тела придает роману некий некрофильский оттенок.

Конечно, издёвка присутствует в любом фельетоне. Но речевой негативизм должен сочетаться с фоновым доверием к миру. У Александра Ерёменко доверия к миру нет.

Есть в романе и просто дурновкусие: «Владу всегда казалось, что Лиана любит быть сверху. По крайней мере, в своих фантазиях он представлял её обычно сверху. Но Лиана была снизу, впрочем, не совсем снизу. Она была как бы везде: её мягкая и в то же время цепкая плоть, казалось, обволакивала тело Владислава со всех сторон, он был ивовым прутиком в натюрморте» (с. 95). Это при том, что никакой психологии влюбленности и любви в романе нет. Всех трех героев сразил вид «сочной красавицы в бежевой блузке с декольте, подчеркивающей её формы» (с. 30).

Иногда язык как бы изменяет автору: «Полетели головы у многих, замешанных в крамольном деле, и у гораздо более многих, не замешанных» (с. 186). «- Напоследок объясню, - великодушно кивнул капитан, играя бликами залысин» (с. 196).

Не хочу, чтобы у читателя сложилось впечатление, что роман Александра Ерёменко состоит из сплошных языковых ляпсусов. Это было бы несправедливо. В тексте есть удачные фельетонные части. Скажем, он описывает новую смуту в России. Само это описание можно воспринять как ответ Глебу Боброву с его «Эпохой мертворожденных», в котором этот имперец и нынешний фанат «ЛНР» еще в 2008 г. описал вымышленную гражданскую войну в Украине. Александр Ерёменко язвит имперцев насмешкой: «И вот в марте 2024 года батальон «Бортеневцы» тверских сил быстрого реагирования схлестнулся с батальоном «Боголюбцы» владимирского воинства «Большое Гнездо». С обеих сторон были убитые и раненые. Подошли подкрепления. Тверь поддержал Ярославль, Владимир – Вологда» (с. 189).

В связи с этим Александр Ерёменко пишет: «Споры о славных предках накалялись. Накопившаяся энергия событийности клокотала в душах краеведов и грозила выплеснуться в пространство» (с. 189). И выплескивалась: «Доктор Бровенко доказывал, что раскопал на территории Воронежской области настоящую Трою, и все события, описанные в «Илиаде», происходили на самом деле здесь, близ хутора Мостище. Ахилл – это на самом деле богатырь Градобор, Гектор – витязь Услав, Елена – красавица Елица, а настоящее имя Гомера было Таталай» (с. 188).

Что ж иронией мир и спасется. А роман Александра Ерёменко пусть сыграет свою роль в попытках понять наше время.

Илья Кононов, социолог. Ostrovok.