Опубликовано: 29.04.2023. 23:12
Выводить в слайдере на главной странице
В середине апреля министр обороны Китая Ли Шанфу во время визита в Москву назвал Владимира Путина «выдающимся государственным лидером», а также отметил его «важный вклад в обеспечение мира и развития во всем мире».
Шанфу приехал в Россию вместе с лидером КНР Си Цзиньпином. Во время переговоров он и Путин называли друг друга «дорогими друзьями». И понятно почему: после введения западных санкций из-за войны в Украине Китай остается одной из немногих крупных стран, которые поддерживают отношения с РФ.
По данным СМИ, Си Цзиньпин изменил позицию о принадлежности Курильских островов: раньше Китай поддерживал Японию, а теперь заявляет о своем нейтралитете; китайские компании, вероятно, поставляли в Россию оружие с лета 2022 года; товарооборот между странами по итогам 2022 года вырос почти на 30%.
Путин и Си Цзиньпин сообщили, что переговоры прошли «в теплой товарищеской атмосфере». Писатель Герман Садулаев по итогам визита провозгласил, что Россия превращается в вассала Китая — и это очень хорошо, потому что Запад теперь не сможет ее «разгромить и расчленить». Публицист Дмитрий Ольшанский также написал, что Россия должна стать вассалом Китая, а не США — в основном потому, что Китай не будет ей навязывать чуждые ценности. А политик Роман Юнеман заявил, что Россия по отношению к Китаю — «младший брат».
Россия всегда считала Китай союзником?
Нет.
В конце XIX века в мире получило широкое распространение представление о «желтой опасности» (Yellow Terror, или Yellow Specter) для западного христианского «белого» мира. В 1895 году император Германии Вильгельм II подарил российскому императору Николаю II картину: женщины, олицетворяющие главные европейские нации, наблюдают, как на востоке поднимается образ Будды; ангел их призывает объединиться «для защиты своей веры и своего дома» (вот пара научных разборов этой картины и расистской идеологии, на которой она основана: раз, два).
Термин «желтая опасность» вскоре перекочевал в академический дискурс. Некоторые исследователи всерьез анализировали, почему страны Азии несут угрозу: огромное население и дешевизна труда обеспечат им экономическое доминирование; также вероятен миграционный кризис.
За следующие полвека с небольшим отношения между Россией и Китаем дошли до противоположной крайности: сначала большевистская революция в России, потом, в 1949 году, к власти в Китае при поддержке Советского Союза пришла Коммунистическая партия во главе с Мао Цзэдуном. После этого пропаганда стала раскручивать идею, что «русский с китайцем — братья навек».
Но отношения между странами не всегда были "братскими". Серия пограничных конфликтов, распад СССР и последующая за этим нестабильная экономическая и политическая ситуация в России в 1990-х годах трансформировала страх «желтой опасности» перед Азией в более частную и понятную "китайскую угрозу".
Главным образом под этим понимали китайскую демографическую экспансию в России (которая была сильно преувеличена), а также угрозу потери страной влияния в Азии из-за доминирования Китая. Кроме того, поддерживая миф о «китайской угрозе», российские региональные чиновники скрывали свою собственную неэффективность, а также старались привлечь внимание федерального центра, а с ним и субсидии. Для националистов Китай был экзотическим «другим», понятным образом врага. А политическое и военное руководство России опасалось развития военно-технического сотрудничества с КНР, потому что всерьез рассматривало возможность, что Пекин решится на вторжение.
Но со временем миф о китайской угрозе исчез из публичного дискурса. Китай перестали изображать в качестве геополитического соперника. И на то были свои причины: в конце 1990-х и Россия, и Китай стали развивать идеологию "многополярного мира". Во многом именно на представлении, что «однополярный мир» (то есть глобальное доминирование США) нежелателен или/и невозможен, строятся и нынешние отношения между странами.
А Россия для Китая — союзник?
Да, но не в том смысле, в котором представляет себе российское политическое руководство.
Китай воспринимает каждый новый поворот России на Восток скептически. За последние 200 лет таких поворотов было несколько — и всякий раз Россия потом вновь поворачивалась к Европе. В Пекине хорошо помнят, что, каким бы значимым «другим» Китай ни был для России, Запад всегда в конечном итоге оказывался более значимым — хоть для дружбы, хоть для конфронтации.
Китайские цензоры тщательно отслеживают и контролируют появление в китайском интернете любых терминов, описывающих отношения с Россией. Судя по данным личного опроса китайских интернет-пользователей, а также мониторинга китайских социальных сетей, сближение России и Китая, о котором наперебой твердят российские пропагандисты, осталось для китайцев незамеченным.
В открытых интернет-дискуссиях нет утверждений вроде «Россия — младший брат Китая», «Россия — вассал Китая», «Россия теперь наша», «Россия и Китай стоят плечом к плечу против Запада», «Россия — единственный союзник Китая» и тому подобного.
Но в войне в Украине абсолютное большинство китайских интернет-пользователей поддерживает Россию и лично Владимира Путина. Правда, их в основном интересует один-единственный аспект: то, что он якобы борется с расширением НАТО. Однако китайцы не призывают руководство КНР предоставить России военную помощь или выделить денег на борьбу с "коллективным западом".
Для Китая Украина — это где-то далеко. Война, развязанная Россией, была бы лишь региональным конфликтом (много ли российская аудитория знает о региональных конфликтах, скажем, в Юго-Восточной Азии?). Если бы не путинский нарратив о противостоянии с Западом, возможно, на эту войну вообще не обратили бы внимания.
В последние несколько лет Китай активно продвигает создание «сообщества единой судьбы человечества». Эта концепция включена в устав Компартии Китая, закреплена в конституции страны и вписана в некоторые документы ООН.
В этом «сообществе» должны царить долгосрочный мир, всеобщая безопасность, совместное процветание, открытость и инклюзивность. Концепция предполагает отказ от холодной войны, уважение суверенитета всех государств и проведение равноправных консультаций на основе взаимного понимания. Страны должны взаимодействовать друг с другом в политическом и экономическом плане на принципах равноправия, вне зависимости от, к примеру, размеров государства.
Все, к чему стремится Китай, — продолжать отстаивать свой суверенитет при принятии внешнеполитических решений и спокойно сохранять нейтралитет, как бы Россия ни домогалась его поддержки в войне с Украиной и как бы США и ЕС ни добивались, чтобы Китай осудил Россию.
При всем при том в американской Стратегии национальной безопасности 2022 года уделено особое внимание Китаю, России и их растущему взаимодействию. США проводят тщательное различие: с Китаем как системным игроком нужно в первую очередь конкурировать, а Россию, создающую острые угрозы, — сдерживать.
Китай, несомненно, учитывает это в собственной стратегии развития, и военно-политическое партнерство с Россией является наиболее рациональной стратегией подготовки к потенциальному конфликту с США, в том числе для усиления собственных средств ПВО. Россия в таком случае может стать большим северным щитом.
Кремль рассчитывает на дружбу с Китаем?
Мы не знаем. Но, скорее всего, ему придется в это поверить — пока не сменится режим.
Российская политическая элита на протяжении всей истории осознавала себя европейской — хотя и со своими особенностями. Дети российской элиты учатся за границей — и не в Хэйлунцзянском университете, а в Стэнфорде или Сорбонне. Недвижимостью российские политики, чиновники и пропагандисты владеют на Западе и активы свои хранят там же. Поэтому каждый раз, когда ухудшаются отношения с западными странами, «поворот на Восток» происходит в логике «купить билет и назло кондуктору пойти пешком».
С 2000 года и примерно до аннексии Крыма Китай не воспринимался в России ни как враг, ни как крепкий и надежный союзник. Российско-китайские отношения развивались как нормальное конструктивное сотрудничество. Россия была посерединке. Она всячески избегала того, чтобы стать чьим-то «младшим братом» — как западного «цивилизованного мира», так и Китая; не рвалась в первые ряды борцов ни с «мировым империализмом», ни с «китайской угрозой».
Летом 2014 года Россия подписала 30-летний контракт на поставку газа в Китай на сумму 400 миллиардов долларов. И именно с этого момента российские пропагандисты стали провозглашать «поворот на Восток» — и тот факт, что Россия «повернулась» к Востоку, был идеологически не столь значим, как то, что она «отвернулась» от Запада.
Под «Востоком» понимался в первую очередь Китай, но политики делали акцент на том, что он не единственный партнер России в регионе. Смысл «поворота» они объяснили привлечением новых союзников: Японии, Индии и всех ключевых игроков Азиатско-Тихоокеанского региона. Причем саму идею «поворота на Восток» Кремль подглядел у США (как и во многихдругих случаев), но интерпретировал, скажем так, по-особенному.
Тогда «поворот на Восток» воспринимался именно как выбор России. Но в 2022 году Тимофей Бордачев, программный директор клуба «Валдай», заявил, что из-за «гибридной войны России с США и Европой» «поворот на Восток» стал необходимостью и РФ нужно отнестись к нему «по-настоящему серьезно».
И в условиях продолжающейся войны, которая будет долгой, и санкций, которых явно будет больше, стать «вассалом Китая» не стыдно. Да, это выражение не используется официальными лицами и эксперты готовы с этим поспорить, но основная эмоция считывается.
Китай — крупнейшая страна мира по численности населения (правда, Индия его то ли вот-вот обгонит, то ли уже обогнала) и вторая экономика мира. Политическое управление там, судя по всему, эффективнее, чем в России. США вполне серьезно воспринимают Китай как главную угрозу — потому что знают, чем может обернуться противостояние двух стран. В такой конфигурации для России быть даже в подчиненном положении как будто бы не позорно — хотя статус "великой державы", на который страна претендует, этого вроде бы не предполагает.
Но это совершенно неважно. Для нынешнего российского политического руководства, которое по самым разным причинам одержимо противостоянием с "коллективным Западом", быть не американским «вассалом» — это уже достижение. Особенно если внешне- и внутриполитические курсы с «сюзереном» совпадают.
Быть «вассалом» такой страны, как Китай, просто удобно — «правитель» точно не будет попрекать за ограничение свободы слова, преследования ЛГБТ-людей и репрессии (на что постоянно указывают ЕС и США). Просто потому, что он сам ограничивает свободы — и ему это не мешает быть страной, с которой все считаются.
