Опубликовано: 2.10.2011. 17:39
65-летний стахановчанин Евгений Коновалов собрал и мастерски обработал несколько десятков шахтерских легенд. Легенды собраны в разное время на шахтах, в шахтерских городах и поселках Луганской и Донецкой областей.
Чтобы издать данную книжицу в 78-м печатных страниц некрупного текста - настоящего «бриллианта» в литературном наследии Донбасса, (как говорится, мал золотник, да дорог) - ее автору пришлось около двадцати лет обивать пороги, в том числе в областном центре, безответно стучась в «высокие» чиновничьи кабинеты. (Рукописные тексты Коновалова под рубрикой «коноваловские бывальщины» в свое время систематически печатала стахановская городская газета «Сбойка», а в нач. 2000-х г. – Луганская областная газета «Молодогвардеец»).
В канун 75- летнего юбилея Стахановского движения нашлись спонсоры и для отдельного издания - свои финансовые возможности объединили пять спонсоров – Благотворительный фонд Сергея Шахова, общественные организации «Фронт перемен» и «Добродий», городская газета «Городок и К».
Шахтерский черт Шубин
Когда речь заходит о легендах Донбасса, практически каждый житель нашего края, скорее всего, назовет «шахтерского черта» Шубина. Не знаем, как сегодня дело обстоит с генерацией молодых горняков, но старые шахтеры о Шубине наслышаны…
Вот один из примеров. Когда несколько лет назад на шахте им. ХIХ партсъезда ГП «Луганскуголь», что в Лутугинском районе, произошло обрушение породы, 59-летний электрослесарь Владимир Гаврилов, имеющий почти 20-летний стаж подземных работ, попал в беду.
В момент обвала электрослесарь откачивал воду из забоя. А в это время на расстоянии 500 м от него звено проходчиков занималось крепежными работами. О том, что рухнувшая порода отрезала его от остальных, он понял только часа через два. «Откачивая воду я обратил внимание на то, что вентиляционная труба «потухла», – рассказывал потом он журналистам. - Так бывает, когда она остается без воздуха. Я решил, что это ребята-крепильщики на время отключили вентиляцию, и продолжал работу».
Откачав воду, Гаврилов пошел к выходу. По дороге услышал характерное потрескивание, но не придал этому значения. И вдруг на том месте, где должны были работать крепильщики, увидел… стену. «Сначала, конечно, испугался, - рассказывал он, – а потом слышу – вроде кто-то бубнит. Не Шубин ли, думаю? Оказалось, что это крепильщики, которых теперь от меня отделяла стена метров в двадцать. Постучал по трубе. Слышу – кричат: « Посиди немного! Скоро достанем!». Но я не сидел зря – сходил в забой, взял металлическую трубу, лопату и начал отбрасывать породу с левой стороны. Как только слышал треск – предвестник беды - тут же отбегал в сторону».
У места ЧП собралось все руководство шахты. По очереди пять часов работали 10 шахтеров и 10 горноспасателей.
- Тяжелые для вас были часы? – спросили у спасенного горняка журналисты.
- Да ничего особенного, - хмыкнул он. - У некоторых может быть нервный шок. Это точно. Все зависит от впечатлительности. Про Шубина слыхали? Вот он обычно предупреждает нас об опасности.
- Тогда он должен был и вас предупредить?
- Ну, да… Я слышал потрескивание. Только решил внимания не обращать… Может, это он, Шубин, и был…
Энтузиасты и патриоты Донбасса издавна собирают шахтерские легенды о Шубине. В некоторых из легенд Шубин – злобный шахтовладелец. В других – таинственный штейгер (должность между директором и мастером рудника), в третьих – сгинувший в шахтах работяга, в четвертых - таинственный караульщик угольного камня. Между тем, есть исторические свидетельства, что, например, в 1890 г. Варваро-Борисовским рудником, который когда-то находился практически в центре Кадиевки (ныне – г.Стаханов) владел московский сахарозаводчик Шубин. Как подтверждает краеведческий справочник, в 1896г. именно этот Шубин и горный инженер Завадский заложили шахту №1, получившую позднее имя Ильича.
Правда, тот же справочник говорит и о еще одной версии происхождения Шубина: была на рудниках Донбасса очень опасная профессия углежога. Последний, якобы, должен был ночью спускаться в шахту и выжигать опасный газ метан. Чтобы обезопасить себя, углежог надевал на себя шубу мехом наружу, смочив его предварительно водой. Вот потому и получил имя Шубин.
«Шубин – это кто ж такой? - Рассказываетв своем знаменитом романе «Донбасс» Борис Горбатов.- Как тебе сказать, - засмеялся комендант. Брехня, конечно. Старики выдумали. Будто бродит по шахтам такое существо, Шубин называется, шахтеров пугает. В дальних выработках он проживает. Или в брошенных… Кому встретится, тому , значит, амба. Завалит».
У Евгения Коновалова есть несколько «бывальщин» о Шубине: « Шубин», «Деньги от Шубина», «Милое сердце».
Занимаясь записями фольклора, Евгений Коновалов столкнулся с тем, что одна и та же история существует во множестве вариантов. Подсознательно ориентировался на опыт писателя П. Бажова с его «Малахитовой шкатулкой». Такая ориентация, в принципе, очень плодотворна.
Ведь и в истории Донбасса, и в истории Урала главным действующим лицом был человек труда. Не царь и не холоп, не помещик и не крепостной, а именно мастеровые люди заложили архетипы нашего сознания.
Однако, если можно говорить о влиянии П. Бажова, то только как о приеме. У Е. Коновалова своя манера рассказчика, свое видение мира, свой язык.
«Пишу на суржике. Вернее, стараюсь писать на нем, непреме6нно сохраняя в неприкосновенности то, что есть истинно «оттуда» - из прошлого. Мне как-то удается это почувствовать. Язык Донбасса я усвоил с колыбели. Правда, мои речевые обороты часто пытались править, почитая их за орфографические и стилистические ошибки», - рассказал «ОстроВ» Евгений Коновалов.
- С юных лет я не понаслышке знаком с шахтерским трудом. Кстати, я являюсь единственным в Донбассе писателем, который за литературные труды награжден орденом Шахтерской Славы 1-й степени. В 19-ть лет пришел работать на шахту "Центральная Ирмино" в г. Кадиевка (ныне г.Стаханов), здесь, кстати Стаханов поставил свой знаменитый рекорд, а в 1928-1929гг. на стахановской шахте им. Парткоммуны работал донбасский писатель Павел Беспощадный. Я родом из семьи потомственных шахтеров. С детства очень любил читать и ненавидел математику. Когда прочитал Бажова, то подумал, что в Донбассе не может не быть таких же легенд, как на Урале. И я их нашел… Это были настоящие золотые фольклорные россыпи… Я начал их записывать и… «заболел» этим на всю жизнь…
- Расскажите, как вы находили рассказчиков, где?
- Донбасс - велик… Это я понял, когда начал записывать рассказы старых горняков. Ездил по Луганской области, отправлялся на старые рудники, искал старых шахтеров… Это были бывшие коногоны, саночники, крепильщики, углежоги… Сегодня этих людей уже нет… Вот от них и узнавал все эти легенды. В Донецкой области побывал в Горловке и Макеевке. Но считаю, что истоки Донбасса все же находятся на Луганщине, поскольку по приказу царя именно в Лисью Балку (район г.Лисичанска Луганской обл. ) отправился Григорий Капустин и нашел здесь первый уголь. Именно здесь позднее начались первые промышленные разработки.
- Какой рассказ вас , как говорится, особенно задел «за живое»?
- В Донецкой области есть шахтерское село Сердитое. И там в шахтерском труде очень широко использовали тягловую силу лошади. И вот я узнал историю одной слепой лошади, которая всю жизнь проработала в шахте, и уже будучи слепой интуитивно по заданному маршруту продолжала тягать вагонетки с углем. Так родился рассказ «Два коногона» - это и рассказ о хорошем отношении к лошади и о том, как человек связан с лошадью…
Когда читаешь произведение Е. Коновалова, невольно возникает вопрос о хронологической привязке его сказов. Как ни странно, они охватывают период только с ХVIIIпо начало ХХ в. Нет легенд, которые можно было бы отнести к советскому времени. У этого, наверное, несколько причин. С одной стороны, для того, чтобы те или иные события переплавились в народной памяти в легенды, необходимо время. Во-вторых, для рождения легенды необходим фактор неожиданности. Он с избытком был при освоении Донбасса. Сюда сходились большие массы людей и с Украины, и из России. Преимущественно это были в прошлом крестьяне. Попадали они в принципиально новые условия, занимались непривычным и предельно опасным трудом. Все это усиливало работу фантазии.
- Журналисты часто исследуют такую тему: как профессиональные шахтеры относятся к шахте, больше гордятся ею или бояться?
- Люди на шахте бывают очень разные… От праведников и очень законопослушных – до полных анархистов-нигилистов. Был такой случай: одного знаменитого шахтера на каком-то торжественном собрании принялись с трибуны расспрашивать о шахтерском труде. И он произнес такую речь: «Оце я вам так скажу. Не приведи Бог вам кожен день ходить на эту кляту шахту как на каторгу!». Вот так и сказал. Но я хочу отметить, что шахтер перестроечного периода , начиная с 90-х гг., это уже совсем другой шахтер. Его нельзя уже так просто, за мизерную зарплату затолкать в шахту, а потом споить, чтобы он стал абсолютно послушным, «инструментом» по добыче угля. На смену старому шахтеру пришел шахтер информированный, нового типа.
Тематически сказы Евгения Коновалова объединяются в три большие группы. Первая касается открытия угля в нашем крае. Лучший сказ этого цикла – «Караульщик огненного камня». Начинается он с того, как «бежал из Московии в степную сторону молодой холоп Никита. Бежал тайными тропами через леса, долины и реки, минуя Святые горы, в необжитые места – во чисто поле». Попал беглец в нашу местность. «От разнотравья рябит в глазах. Тут тебе и типчак с ковылем, пырей да вязель, дрок и сон-трава, птицемлечник и коровяк… Ляжет беглый в высокую траву, распластавшись , - в синеву неба глядит, а там в синеве жаворонок вольным сердцем трепещет. Где-то на пригорке посвистывает сурок-байбак. Звенит степь, волнуется. Серебрится ковыльное море, колышется в мареве». Когда же пришла зима, встал вопрос о выживании, Никита вступил в противоборство с подземным духом и открыл для людей уголь.
Другие сказы этого цикла более реалистичны и касаются исторических персонажей – Петра I, его солдат, Кондратия Булавина («Дырявый кафтан», «Атаман» ).
Вторая, самая большая группа сказов, касается работы и повседневной жизни шахтеров. Здесь тоже прослеживается определенная закономерность. Дольше всего в народной памяти сохраняются воспоминания о наиболее опасных и рискованных деталях. Быль «Бархатная злодейка, гремучий дедушка и веселый понюшок» повествует о работе выжигателей метана – людях самой опасной шахтерской профессии. Много у Коновалова легенд и о коногонах, проходчиках, забойщиках. Действие происходит в штреках, квершлагах, лавах. Когда же шахтеры поднимаются на поверхность, то с особой силой ощущают краски и запахи земли. Однако Евгений Коновалов не фальшивит, не приукрашает своих героев. Народная память не сохранила святочных рассказов о жизни шахтеров до революции. «А вокруг грязь, нищета. Пьяная шахтерня гуляет. Драки, бабий визг. Гармонь на всю Нахаловку заливается. Парни орут матерщиные песни».
Для шахтера жизнь на поверхности – лишь передышка между сменами. А дальше - снова мир опасного подземного труда. Те, кто осваивал Донбасс, знали, что именно труд - основа всей общественной жизни. И поскольку процесс это коллективный, то несмотря на злобу и ненависть, которых всегда было с избытком в нашем крае, в душах шахтеров пробивается тяга к добру. А потому мальчишка-лампонос так хочет, чтобы его товарищам по труду встретился «синий заяц», который по преданию выходит из угольного пласта и увидевшему его приносит счастье («Синий заяц») .
Наконец, последнюю, третью группу сказов составляют те, которые содержат мистический элемент. В том числе посвященные шахтерскому лешему Шубину.
Когда переворачиваешь последнюю страницу книги, в душе ощущаешь чувство глубокой благодарности Е.Г.Коновалову. Его труд несет правду о Донбассе, позволяет лучше понять самих себя. Голос наших предков предупреждает нас из прошлого, чтобы не поддавались капризам политической моды и помнили, что наши корни и в Украине, и в России. Украинцы, русские, татары, евреи и т.д. вошли в донбасский плавильный тигель труда. А в итоге получилась новая общность людей, которая отличается от всех своих истоков. Возможно, поэтому Донбасс – одно из немногих мест, где нет межнациональных раздоров.
Чувство умиротворенности после прочтения книги возникает в силу ее эстетических особенностей. Идет ли речь о трагических или о радостных событиях, мы слышим спокойный, мелодичный голос рассказчика. Он не начинает частить или задыхаться. Для современной прозы это не свойственно. Она преимущественно экспрессивна. Но добротная старомодность повествовательной манеры Евгения Коновалова рождает у читателя уверенность, что в Донбассе за грязью и злобой скрывается более глубокая сущность. Непоколебимая и добрая.
«ОстроВ»