Опубликовано: 20.02.2023. 3:20

На разных концах Земли - на берегу Ледовитого океана в куполоподобной халабуде иглу и в маленьском украинском селе Болотное на Киевщине родились и творили две удивителные художницы. Они никогда не знали друг друга и не видели того, что создавала каждая из них, но каким то непостижимым образом смотрели на мир через одну призму, "одними глазами", и прожили, хотя и разную, но такую похожую жизнь.

Это украинская народная художница, работавшая в стиле "наив", Мария Примаченко и  народная инуитская (эскимосская) художница, одна символов нынешней Канады,  Кеноюак Ашевак, которая тоже работала в стиле "наив" и о которой мало кто знает в Украине.

Оттавская Национальная Галерея имеет коллекцию  работ последней и очень ею дорожит.

  От чего зависит судьба человека?

Википедия пишет, что судьба - это  совокупность всех событий и обстоятельств, которые в какой-то степени "предопределены" и в первую очередь влияют на бытие человека: " предопределённость событий, поступков; одна из ключевых и универсальных категорий человеческой [1] культуры, мифологема [2] (Горан), онтологема (Лосев [3]), описывающая фундаментальные отношения Человека и Мира".

В ней выражены многовековой опыт «всенародного осмысления свободы [4] и необходимости [5]», попытка назвать те «силы, которые управляют мировым порядком и человеческим поведением»."Тем самым судьба — это внешняя сила, которая сводит человеческую личность к всеобщему безличному приговору, что делает её неким «небесным» аналогом земного тоталитаризм [6]а". Но иногда слово "предназначение" заменяется "призванием", после чего поясняется, что "человек получает некий дар с условием "правильно им распорядиться". Если это происходит, то судьба к человеку благосклонна: он выполнил её задачу и человек не остаётся в накладе: ведь он реализовал свой талант".

Интересно это проследить  на судьбах наших героинь  - Кеноюак Ашевак и Марии Примаченко, чьи жизненные стези оказались очень непростыми, но с этой точки зрения "эффективными".

 Кеноюак Ашевак, первая женщина в Кейп-Дорсет( северная провинция  Нунавут, Канада), которая  стала самой известной инуитской(эскимосской) художницей Канады.

Ее карьера охватила более пяти десятилетий, с момента выпуска ее первого репродукции в 1959 году до ее смерти в 2013 году в возрасте 85 лет.

Она создала две тысячи оригинальных рисунков.

О ней пишут: "Она родилась и выросла на земле инуитов, переезжая из лагеря в лагерь на Южном Баффиновом острове, живя в хаумугах, иглу и летних палатках; и полагаясь на животных и растения, моря и тундры для ее пропитания и выживания. Когда она умерла, она жила в скромном, но современном доме на мысе Дорсет (известном как Киннгайт), в изолированном арктическом сообществе на канадской территории Нунавут, и ее хвалили как одну из выдающихся художников и культурных икон Канады".

нунавут

Предки Кеноюак были с северного побережья полуострова Унгава, самого северного региона провинции Квебек. Этот район теперь известен как Нунавик и отделен от Южного Баффинова острова в Нунавуте узким Гудзоновом проливом. Однако эти территориальные различия мало что значили для инуитов поколения Кеножуак, которые часто путешествовали туда и обратно в зависимости от времени года, дикой природы и диктата компании Гудзон. прислушиваясь к взволнованным пронзительным крикам акпа (кайр), которые гнездились на высоких скалах вдоль побережья.

Это путешествие привело ее на Пуджунак (остров Мансел), ныне необитаемый остров у побережья полуострова Унгава на северной окраине Гудзонова залива. Компания Гудзонова залива открыла там пост по торговле мехом в 1929 году, и нескольким семьям инуитов было предложено переехать. По сути, они попали " в ловушку этой компании".

Кеноджуак и ее семья проводили там время в начале 1930-х годов, и, по ее словам, это было тяжелое время. В своих мемуарах она вспоминала, как несколько членов лагеря утонули, когда их маленькая деревянная лодка была вбита в скалы во время шторма, а люди на суше смотрели, бессильные им помочь. Цены на мех также были очень низкими, так как остальная часть страны была в тисках Великой депрессии. Споры между охотниками и торговцами были обычным явлением, и отец Кеноюак, Ушуакьюк, часто оказывался в центре этих споров. 

" В конце концов, трое мужчин взяли дело в свои руки и устроили на него засаду, когда он выходил из своего снежного домика, - рассказывала Кеноюак. - Он был застрелен, а его тело брошено в море вместе с его имуществом и собаками.

Тем летом мать Кеноюак и ее дети покинули Пуджунак и больше не вернулись. Они отправились в Ивуживик, где ждали ежегодного прибытия корабля снабжения компании Гудзонова залива Nascopie, который доставил их обратно на мыс Дорсет. Было проведено официальное расследование убийства на Пуджунаке, но обвинения так и не были предъявлены. Кеножуак провела оставшиеся годы своего детства в различных традиционных лагерях на Южном Баффиновом острове, часто живя со своей любимой бабушкой Ковисой. У нее остались теплые воспоминания об этом периоде ее жизни: «бесконечная погоня за мелкими птицами и зверями в надежде поймать наконец одну из них»; игра с маленькими игрушками, вырезанными из коряг ее дядей Нивиакси; и научилась у бабушки шить из сухожилий оленя и делать водонепроницаемые швы. Ее постоянным домом был хаумук — прочная конструкция с деревянным каркасом и полом, покрытая хлопчатобумажной тканью и утепленная мхом. Снежные блоки были сложены снаружи для дополнительной изоляции. «Внутри нам было тепло и уютно исключительно от тепла нашего куллика, каменной лампы, в которой горит тюлений жир. Летом они переселялись в брезентовую палатку, сшитую женщинами, а осенью возвращались в хаурук. чтобы получить все наши средства к существованию от моря и земли».

 В 1946 году Кеноюак стала женой, по инуитскому обычаю, человека по имени Джоннибо. Их брак был устроен родственниками, но Кеноюак притворилась спящей во время встречи, которой она очень боялась. Но ситуацию смягчило «его добродушное поддразнивание и высокий рост». " Сначала я бросала в него камни всякий раз, когда он приближался ко мне. Он добродушно смеялся и "продолжал преследовать". Их первый сын Джамаси родился в 1947 году в Кеакто — красивое место, защищенное, но близкое к морю и всего в нескольких милях от мыса Дорсет.

"Здесь было много лис. 1947 год был благоприятным и в другом отношении, потому что у берегов мыса Дорсет затонуло судно Nascopie, снабженное компанией Гудзонова залива. Хотя потеря была печальной, корабль пролежал на скалах достаточно долго, чтобы люди могли спасти то, что могли. Петр построил деревянный дом в Кеакто, что еще больше упрочило его положение "сильного и важного лидера сухожилий".  В 1949 году у них родилась дочка Мария.

Это был год, когда канадское правительство уже пыталось влиять на традиционный образ жизни инуитов, в том числе, разрабатывало программу борьбы с эпидемией туберкулеза, охватившей регион. В 1951 году Кеноюак узнала через рентгеновские снимки, что она заразилась этой болезнью.

Женщину доставили в больницу Parc Savard в Квебеке.

Кеноджуак провела три года в больнице, и, наконец, достаточно поправилась, чтобы вернуться домой в 1955 году.

В 1953 году она узнала, что двое ее детей, Джамаси и Мэри, умерли. В своей автобиографии она размышляла об этом трагическом периоде своей жизни: «Джоннибо в своем письме ко мне умолял меня не горевать о наших двух детях, а сосредоточиться на восстановлении моего здоровья, чтобы я могла вскоре вернуться на Кейп-Дорсет. Испытывая невыносимую боль из-за этой утраты, я хотела никогда больше не рожать детей. Инуиты в больнице молились за меня».

И все же Кеноюак родила и удочерила много детей, всего  - четырнадцать. В соответствии с инуитскими обычаями и обстоятельствами, некоторые из ее детей были усыновлены из другой семьи. Семеро детей не пережили младенчество или раннее детство. В то время на территориях инуитов был самый высокий уровень детской смертности в стране, которая, говорят, сейчас ниже, но все равно почти в три раза выше среди инуитов, чем среди некоренного населения Канады

Пока Кеноюак выздоравливала в больнице Парк Савар, ей дали швейные принадлежности, чтобы занять ее время. Она уже была опытным швеей, и ее работа привлекла внимание канадского скульптора Гарольда Пфайффера, который работал в больнице. Он обратил особое внимание на ее красивых и прекрасно сделанных тряпичных кукол и традиционную одежду небольшого размера, сшитую крошечными точными стежками. В 1955 году Пфайффер сопровождал Кеножуака и других инуитов обратно на мыс Дорсет на борту корабля медицинского снабжения федерального правительства. Кеноюак снова снова начала работать с материалами коренных народов, она делала кукол, камики (сапоги из тюленьей кожи), гобелены из тюленьей кожи, сумки с вырезами, и именно благодаря этому "проявилось ее врожденное чувство композиции и дизайна".

Талант инуитки привлек внимание Альмы Хьюстон, которая вместе со своим мужем Джеймсом Хьюстоном основала первый ремесленный центр на мысе Дорсет в 1956 году.

Отлов животных больше не приносил инуитам надежного дохода, поэтому резьба по дереву и другие ремесла продвигались канадское федеральное правительство в качестве замены.

В то время как Джеймс работал с мужчинами над различными проектами, включая первые эксперименты с гравюрами, Альма организовала программу обучения с женщинами. «Пытаясь дать нам некоторую независимость, она энергично и с энтузиазмом отдавала свое время, навыки и знания. Я начала создавать дизайны аппликаций для тюленей, отвозя их в Арнакотак за деньги». Один из этих дизайнов был основой для однй из первых  известных работ «Кролик, поедающий водоросли». 

 Кеноджуак была первой женщиной на Кейп-Дорсет, которая начала рисовать, что, по ее словам, поначалу было очень сложно. «Я боялась начинать первые рисунки, потому что у меня не было никакой идеи», — вспоминала она. «В первый раз, когда Саумик дал мне лист бумаги и попросил начать рисовать, я спросила его, какой рисунок мне сделать. И тогда он просто сказал мне рисовать все, что придет мне в голову".

На первые рисунки Кеноюак сильное влияние оказал ее опыт шитья. Она часто использовала картонные выкройки, которые были у нее в шитье, помещая их на бумагу и обводя вокруг них. Мотивы, которые повторяются в рисунке, часто нарисованы с использованием шаблона, часто в виде зеркального изображения, симметрично расположенного вокруг центрального предмета. В то же время она также разработала свой собственный интуитивный подход, процесс, который она описала как руководящее сознание. Будучи левшой, она часто начинала с левой части страницы, медленно, но уверенно выстраивая свою композицию на странице с птицами, животными, людьми и фантастическими сочетаниями всех их. У нее редко было предвзятое представление о том, что она хочет рисовать или как получится готовая работа, но она инстинктивно знала, что нужно. «Я посмотрю на это какое-то время, а затем мой разум придумает новые вещи, чтобы расширить пространство, а также еще больше украсить изображение, улучшить изображение, и тогда я добавлю к нему», — писала она.

«Пока мое воображение продолжает работать, я дополняю рисунок, пока вдруг не посмотрю на это и не скажу: ну, готово, вот и все».

Когда стали доступны новые материалы, она перешла от графита к цветным карандашам и фломастерам. Перед тем, как начать рисовать, она раскладывала цвета, которые хотела использовать, и не адаптировала свой выбор по ходу рисования. «Я раскладываю цвета определенным образом, чтобы понять смысл цветов… Я помещаю два цвета рядом, я чувствую, что они будут хорошо сочетаться друг с другом, выстроив их таким образом, чтобы это соответствовало моему чувству цвета», — говорила она. 

Киноюак Ашевак считается художником-орнитологом Кейп-Дорсета — особенно она любила рисовать сов и воронов. Когда член Канадского совета по искусству эскимосов спросил, какое значение для нее имеет сова, Кеноюак ответила, что "сова не имеет особого значения, но что каждый раз, когда она садилась рисовать, сова всегда прилетала». 

 Оригинальные печатные издания Kenojuak полностью распроданы. Они появляются на аукционах и продолжают расти в цене. Ее гравюра на камне «Зачарованная сова» 1960 года была продана в 2018 году за 216 000 канадских долларов, что побило рекорд по самой высокой сумме, заплаченной за гравюру канадским художником.

" Ее мир — канадская Арктика — был в то время далекой, загадочной землей, малопризнанной в остальной части страны из-за негостеприимного климата и коренных «эскимосов», которым каким-то образом удалось там выжить. Этот замечательный фильм открыл глаза окружающему миру на богатую жизнь и чарующее искусство этой молодой женщины, и установилась прочная связь. Поскольку каждая ежегодная коллекция печатных изданий с Кейп-Дорсет выпускалась «на юге», имя Кеноюак стало синонимом тайны, изобилия и красоты Крайнего Севера Канады. Мир влюбился в Кеноюак четыре года спустя, в ноябре 1967 года, когда она и Джоннибо отправились в Оттаву. где она была награждена медалью за заслуги орденом Канада генерал-губернатором Роландом Миченером. Это было первое вручение новой национальной награды Канады,

 Возможности для Кеноюак множились по мере того, как ее карьера процветала, она путешествовала по Европе, Соединенным Штатам и Канаде. Ей часто давали роль культурного посла  проложила путь другим инуитским женщинам-художницам, как ее поколения, так и следующего. Когда она повзрослела, она стала более откровенно говорить о себе как о работающей художнице, поддерживая свою семью за счет заработанного дохода. Ее раздражали вопросы о том, когда она перестанет рисовать.

«Люди часто относятся к искусству так, как будто оно сильно отличается от любой другой профессии, и спрашивают, а зачем вам продолжать этим заниматься? Это моя работа и моя любовь. Я не представляю жизни без искусства».

В 2012 году она была удостоена Ордена Нунавута. 

МАРИЯ ПРИМАЧЕНКО

Украинская народная художница Мария Примаченко

Vogue UA [7] рассказывает:"Начиналось всё так: как-то около хаты, у речки, на убранном цветами лугу пасла я гусей. На песке рисовала всякие цветы, увиденные мной. А потом заметила синеватую глину. Набрала её в подол и разрисовала нашу хату…", вспоминала художница. Соседи приходили посмотреть на работу, проделанную юной Примаченко, хвалили, просили украсить и их дома.

Примаченко родилась, выросла и провела всю жизнь в селе Болотня, Киевская область. Она воспитывалась в творческой семье. Ее отец был плотником, бабушка – разрисовывала писанки, мать – мастерски вышивала, чему от нее научилась и Мария Авксеньтьевна. Кроме живописи и вышивания, занималась также керамикой, иллюстрацией.

В детском возрасте Примаченко не могла работать в поле и помогать семье во многих хозяйственных делах из-за недуга. Когда девочке было семь лет Маруся заболела полиомиелитом. В дальнейшем всю жизнь художница будет переживать страшные боли, не одну операцию и практически на всех фото будет с костылями.

Время, освобожденное болезнью, Мария использовала для занятия творчеством. Серьезно рисовать Примаченко начала в 17-летнем возрасте. Она нашла синеватую глину, которой разрисовала собственный дом. Работа девушке пришлась всем по душе – вскоре ее ждал первый заказ. За раскраску дома соседей Мария получила награду – поросенка. Впоследствии, именно этот поросенок помог всей ее семье выжить в голодное время.

Интересно, что в общем, художница была малообразованной: из-за болезни она окончила всего четыре года обучения. В подписях к картинам она практически не ставила знаков препинания и пользовалась народным наречием. Тем не менее, Примаченко одинаково ловко рисовала обеими руками. Некое художественное образование Марии Авксеньтьевне удалось получить благодаря мастерице-ткачихе из Киева – Татьяне Флоре. Она заметила ее талант и в 1930-х годах пригласила Примаченко в экспериментальные мастерские, находившиеся в Киевском музее украинского искусства. Там ее творчество стало более разнообразным — Мария рисовала, вышивала, увлеклась керамикой. В 1936 году мастерскую реформировали в Школу народных мастеров – ее она и закончила. В этот период жизни Мария нарисовала картины "Бычок на прогулке", "Синий лев", "Рябой зверь", "Красные ягодки" и прочие. Ее звери необычные – все выглядят фантастично и сказочно, при этом сохраняют фольклорные мотивы.

1936 год стал знаковым в карьере художницы. Тогда прошла Всеукраинская выставка народного искусства, где экспонировали её "Зверей с Болотни". Мария стала известной. Ей присудили диплом I степени. Вскоре её работы появились на Всесоюзной выставке в Москве, а в 1937 году – на Международной выставке в Париже. А потом уже и в Варшаве, Софии, Монреале, Праге. Статьи в периодике, журналах, музеи начали покупать работы художницы. Марк Шагал настолько увлекся ее творчеством, что сам начал рисовать чудных существ, похожих на зверей, изображаемых Марией.

К сожалению, творческий подъем закончился с началом войны. Марии пришлось вернуться в родную Болотню. Ее возлюбленный, которого одним из первых забрали на фронт, так и не увидел новорожденного сына. В последнем своём письме он пожелал счастья сыну и сообщил, что идет в пятую атаку. Больше известий от него не было. Гибель любимого стала страшным ударом, отобравшим желание и вдохновение заниматься творчеством. К тому же, Примаченко осталась с маленьким сыном и старыми родителями в полуразрушенном доме. В послевоенные времена художница не вписывалась в рамки признанного творчества, прославляющего социалистическую действительность.

Мария возвращается к любимому делу в конце 1940-х годов, а также вышивает и шьет одежду. Чтобы заработать денег, Примаченко шила оригинальные свадебные платья всей округе, правда интересным методом: фасон и крой она выбирала "на глаз", а ножницами не пользовалась – просто рвала ткань.

Работы Марии, очаровывают невероятно доброй фантазией, точным, своеобразным колоритом и таинственным мастерством. Как в заполненном кризисами и войнами ХХ веке художница нашла столько ярких красок? Чувственные и непринужденные, ее картины – это самовыражение подсознательного, обрамленное в детскую форму, которая никогда в ее творчестве не была брошенной. Она вдохновлялась вышивками и окружающей средой, она была крестьянкой, обожавшей Украину и никогда не покидала родной дом. Даже во время аварии на ЧАЭС, когда родное село попадало под 30-километровую зону эвакуации, она осталась с сыном, и нарисовала картину, на которой корова в бахилах ест отравленную радиацией траву.

За годы вдохновенной работы классик современной украинской народной живописи Мария Примаченко создала сотни художественных работ, которые сегодня оцениваются в десятки тысяч долларов. Кроме того, она создала собственное направление, свою школу-студию оригинального декоративного письма, в которую привлекала талантливых детей из родной Болотни. Как писал журналист Юрий Ростов, последние годы своей долгой жизни Мария Авксентьевна провела "в платке, надвинутом на лоб, и зеленой вязаной кофте сидела на разложенном возле печи диване, накрыв больные ноги одеялом, и наблюдала жизнь, происходящую в хате", и, возможно, даже не подозревала, какой огромный вклад она сделала в украинскую культуру.

Использована книга "Kenojuak Ashevak "Life ang Legacy"

Наталия Кононова, East\West.ostrovok [8]