ФАБРИКА АГЕНТОВ СМЕРТИ

Опубликовано: 9.07.2015. 15:47

(Рецензия на кн.: Олександр Давлєтов. Підготовка «покоління вовків»: вишкіл майбутніх виконавців Голокосту. (Нариси молодіжної політики НСДАП у 1922 – 1939 рр.). – Дніпропетровськ: Інститут «Ткума», 2015. – 280 с.)

Развитие человечества в первые десятилетия XXI века все больше дает оснований для усмотрения сходства современных тенденций с некоторыми процессами в первой половине ХХ века. Кризис международного порядка, экономическая нестабильность мировой капиталистической системы, сбои в функционировании демократических институтов – черты современности, которые заставляют задуматься об историческом циклизме. Подобие можно заметить и в формах осмысления названных проблем. Приведу две цитаты, сравнивая ходы мысли, а не самих авторов, которые принадлежат к весьма отличным идеологическим лагерям. Збигнев Бжезинский недавно писал: «Финансовая катастрофа 2008 года стала причиной губительного экономического кризиса, заставив Америку и большинство стан Запада наконец осознать, что неконтролируемая жадность является их уязвимым местом. Вместе с тем в Китае и других азиатских государствах экономический либерализм в соединении с государственным капитализмом дали неожиданный толчок экономическому росту и технологическим инновациям» (Бжезінський З. Стратегічне бачення: Америка і криза глобальної влади / Пер. з англ. Ганни Лелів. – Львів: Літопис, 2012. – С. 11). Бенито Муссолини в 1932 году отмечал: «С 1929 года по сегодняшний день всеобщая экономическая и политическая эволюция еще усилила значение этих доктринальных установок. Государство становится великаном. Только государство способно разрешить драматические противоречия капитализма. Так называемый кризис может быть разрешен только государством и внутри государства» (Муссолини Б. Доктрина фашизма [1]). 

Сбои в функционировании демократических механизмов могут провоцировать возникновение принципиально антидемократических движений. Так было в первой половине ХХ века, и нечто подобное повторяется сейчас, когда на политическую сцену не таясь выходят крайне правые организации или безответственные популисты, не имеющие устойчивых идейных ориентиров. Шаткость материального положения миллионов и даже миллиардов людей превращает значительное число энергичных молодых людей в потенциальных и реальных ландскнехтов, готовых зарабатывать войной. Война в Донбассе, в ходе которой кадровые российские военные рядятся то ополченцами, то казаками, показала это с предельной ясностью.

 Расизм снова приобретает видимость респектабельной интеллектуальной позиции. Вот это пишется в современной России: «Являются ли русские величайшим народом на Земле? Да! Русская наглая настойчивость рано или поздно перемелет всё и всех, даже китайцев. Есть народы умнее, есть народы хитрее, есть народы организованнее, есть народы богаче, есть народы многочисленнее, но народа настойчивее русских нет. Русские, разогнавшись, ломали всё: армии, народы, страны, континенты, космическое пространство, и рано или поздно русские проломят мир. А кроме того, каждый настоящий русский знает, что мир принадлежит ему по праву – осталось просто этот мир забрать. И рано или поздно русский мир себе заберёт» (Егор Просвирин. Как хорошо быть русским [2]). А вот писания украинского собрата: «Секрет в том, что Россия является скорее славяноязычной страной, а не славянской. Славяне появились в Залесье (ядре современной России) в XI—XII веках, и никто не может сказать, насколько массовым было переселение. Изменение языка финно-угорского населения, продолжающееся до сих пор до ХХІ века, но так до сих пор и не завершившиеся, не значит изменения населения. Ведь язык, и даже культуру, можно изменить, а гены — нет» (Александр Палий. Финно-угорская разгадка «загадочной России» [3]).

Описанные социальные сдвиги приводят к психологическим последствиям. Немотивированная жестокость разливается по ткани современных обществ. Мы не ожидали, что она с такой силой прорвется именно у нас. Автор рецензируемой книги вполне справедливо отмечает, что именно сейчас «…мы должны под другим углом зрения посмотреть и на уроки, и на следствия, и на печальный опыт Второй мировой войны и Холокоста» (С. 6). Его интересует опыт превращения одной из наиболее культурных стран мира в фабрику по производству убийц. Сейчас это знание становится очень важным для выживания человечества.

Александр Рашидович Давлетов – кандидат исторических наук, профессор кафедры всемирной истории и международных отношений Запорожского национального университета – является автором около 150 научных публикаций, посвященных проблеме формирования и развития национал-социализма. Среди них и несколько монографий - «Гітлерюгенд: від загону Адольфа Гітлера до єдиної державної молодіжної організації Третього рейху (1922 – 1939)» (Запоріжжі, 2006. –т 296 с.), «НСДАП на шляху від «народного руху» до політичної партії «нового типу»: прорив до влади (1919 – 1933)» (Запоріжжя, 2007. – 460 с.), (Паладини фюрера: з Веймарської республіки до «Третього рейху». 12 політичних портретів. – К., 2014. – 160 с. – о ней [4]). Рецензируемая книга является продолжением указанных исследований.

Автор показывает, что национал-социализм делал ставку на молодежь. «Гитлер чувствовал в молодежи ту социальную базу, на которую он хотел опереться во время прихода к власти (С. 38). Это отразилось в самом составе нацистского движения: «В отличие от так называемых «старых политических институций» Германии, основанных еще в XIX в., то есть таких, как СДПГ (Социал-демократическая партия Германии) или Центр, НСДАП считали тогда партией молодых людей. Средний возраст отцов-основателей национал-социалистического движения в 1919 – 1920 гг. составлял меньше 33 лет, а в самой НСДАП до ноября 1923 г. 47% членов партии имели возраст до 23 лет» (С. 52). В 1920-е гг. отряды СА насчитывали 58,5% лиц моложе 25 лет. Немецкую молодежь привлекали лозунгом «Новое время, новые символы, новые люди». Так нацисты эксплуатировали конфликт поколений в Веймарской республике и отрывали подрастающее поколение от их родителей (С. 53). И молодежи нравилось, что от её марширующих колонн

«Дрожат одряхлевшие кости

Земли перед боем святым…»

Так начинался официальный гимн «Гитлерюгенда», слова к которому написал Ганс Баум (С. 209).

Для того, чтобы понять, что происходило с молодежью в нацистских организациях, следует понять сам фашизм. Автор этому посвящает два первых очерка своей книги. Обзор современных точек зрения на природу фашизма дается в последнем (12-м) очерке. А. Давлетов пишет: «Автор считает нацизм разновидностью европейского фашизма 20 – 40-х гг. ХХ в. Именно поэтому, термины «немецкий фашизм» и «национал-социализм» в данной работе используются как равноценные» (С. 4). Он предлагает небольшой этимологический экскурс: «…Следует учитывать тот факт, что фашизм имеет название, которое само по себе ничего не демонстрирует относительно цели этого движения. Сам термин «fascio» означает объединение или «союз», то есть фашисты – это «сподвижники». Это итальянское слово «fascio» происходит от латинского «fascis» - такое название имели вязанки розог (лозин) у древнеримских ликторов (ликторы - это почетная стража римского военачальника – победителя). Интересно, что еще в XIX в. это выражение использовали различные республиканские, профсоюзные и социалистические объединения для того, чтобы обозначить собственное отличие от политических партий. Потом, в начале ХХ в., этот термин узурпировали итальянские правые политические объединения. Например, начиная с 1917 г. правое крыло итальянского парламента объединилось под общим названием «Объединение национальной обороны» - «Fascio per la difensa nazionale». Из основанного в 1915 г. «Союза революционных действий» - - «Fascio d’azione revoluzionari» и «Союза борьбы» Муссолини - «Fascio di combattimento», который существовал с 1919 г., в конце концов возникла собственно фашистская партия, которая с 1921 г. имела название Национальная фашистская партия – “Partito Nazionale Fascista”» (С. 19).

В современной научной литературе существуют сотни, если не тысячи определений фашизма. А. Давлетов приводит в качества приложения к своему исследованию 21 соответствующее определение (С. 163 – 168). Правда, современный американский исследователь Мэтью Лайонс считает, что все это многообразие можно свести к двум наиболее перспективным макропозициям: 1) марксистскому пониманию, которое делает акцент на классовой природе фашизма; 2) исследованиям «новой волны», отталкивающимся от идей британского историка Роджера Гриффина (Лайонс М. Два взгляда на фашизм) [5]. 

Марксистское понимание фашизма восходит к XIII Пленуму Исполнительного комитета Коминтерна (1934 г.). На VII Конгрессе Коминтерна Г. Димитров уже приводил его как классическое: «Фашизм у власти есть, товарищи, как правильно его охарактеризовал XIII пленум Исполкома Коммунистического Интернационала, открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» (Димитров Г.  Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство рабочего класса, против фашизма. Доклад на VII Всемирном конгрессе Коммунистического Интернационала 2 августа 1935 г. // VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. (Сборник документов). - М.: Политиздат, 1975. – С. 119). Конечно, среди современных марксистов никто не цепляется за формулу о финансовом капитале. Но, главное, что сохраняется в этой традиции – связь фашизма с кризисными явлениями внутри капитализма, с невозможностью для буржуазии управлять обществом старыми средствами. При этом марксисты не отрицают определенную автономию политики по отношению к экономике в фашистском движении. Однако, исследователи этого направления подчеркивают, что фашизм служит сохранению власти класса капиталистов.

Роджер Гриффин и его последователи сосредотачиваются на идеологии фашизма, рассматривая его как палингенетический популистский ультранационализм (Ґрифін Р. Дослідження фашизму в Східній Європі: рух навздогін чи прокладання нового шляху? // Україна модерна. – Число 20. Фашизм і правий радикалізм на сході Європи. – К.: Критика, 2013. – С. 110). «Палингенеза» - термин, обозначающий возрождение и регенерацию. Философский смысл ему придал швейцарский естествоиспытатель и философ Шарль Бонне (1720 – 1793). С его точки зрения, естество живых существ упаковано в зародыши возрождения. Нашу планету регулярно сотрясают катастрофы, в результате которых большинство организмов гибнет, а уцелевшие существа прогрессируют в результате последовательных актов возрождения. В область социальной философии эти идеи перенес французский поэт, писатель и философ Пьер-Симон Балланш (1776 – 1847). Для него палингенеза – это прогресс общества через серию обновлений (Йордакі К. Фашизм у Центрально-Східній Європі: романтична палінгенеза та політична релігія Легіону архангела Михаїла у міжвоєнній Румунії // Україна модерна. – Число 20. Фашизм і правий радикалізм на сході Європи. – К.: Критика, 2013. – С. 44 – 45). Для фашистов эти идеи служили обоснованием их консервативной революции.

Эти исследовательские направления не являются взаимоисключающими. Вполне можно согласиться с М. Лайонсом, что новые перспективы исследования фашизма появляются в случае их синтеза.

А. Давлетов прекрасно осознает трудность однозначного определения фашизма. С одной стороны, фашизм кажется абсолютно интуитивно понятным. Борис Стугацкий написал мудрый текст «Фашизм — это очень просто. Эпидемиологическая памятка [6]». Там он выразился так: «Фашизм есть диктатура националистов. Соответственно, фашист – это человек, исповедующий (и проповедующий) превосходство одной нации над другими и при этом активный поборник «железной руки», «дисциплины-порядка», «ежовых рукавиц» и прочих прелестей тоталитаризма. И все. Больше ничего в основе фашизма нет. Диктатура плюс национализм. Тоталитарное правление одной нации. А все остальное – тайная полиция, лагеря, костры из книг, война – прорастает из этого ядовитого зерна, как смерть из раковой клетки».

Однако, как всегда, морда дьявола вылезает в деталях. Поэтому, с другой стороны, все дефиниции, стремящиеся к полноте перечисления признаков этого общественно-политического движения, получаются громоздкими. С сочувствием в связи с этим А. Давлетов цитирует определение белорусского историка Вениамина Космача, согласно которому фашизм «…-– это собирательный термин для обозначения тоталитарных форм политических движений и политической власти, сопутствующее явление и следствие тоталитарных революций в XX в.; это идеология и власть реакционно и шовинистически настроенных номенклатуры, бизнеса и мелкобуржуазных сословий, их союзников из числа люмпенизированных низов и «патриотической» интеллигенции; это синтез крайнего национализма (шовинизма), популизма, антидемократизма и идей «национального единения» и «социального мира», государственного покровительства экономике и антикоммунизма; это антипод гражданского общества, парламентской демократии и правового государства» (Космач В. А. «Тоталитарные революции» в истории XX века: смысл, особенности, исторические уроки / В. А. Космач // XXI век: актуальные проблемы исторической науки: Материалы междунар. науч. конф., посвящ. 70-летию ист. фак. БГУ. Минск, 15–16 апр. 2004 г. / Редкол.: В. Н. Сидорцов. (отв. ред.) и др. – Мн: БГУ, 2004. – С. 67–68).

Сам А. Давлетов считает необходимым добавить в определение фашизма его кризисную природу. «Фашизм как феноменальное явление всемирной истории возникает в Европе в межвоенный период как своеобразное специфическое отражение острого социального и политического кризиса, который охватил на тот момент капиталистическое общество вследствие окончания Первой мировой войны. Фашизм при этом выступил как специфическая кризисная модель перехода от монополистического (иногда и домонополистического) капитализма к стадии государственно-монополистического капитализма. Фашизм как форма власти используется только тогда, когда традиционная для капиталистических государств система управления через определенные обстоятельства (последствия Первой мировой войны, революционная ситуация или экономический кризис, гражданская война или иностранная интервенция и пр.) оказывается неспособной действовать» (С, 9).

Сущностными идейными признаками фашизма автор монографии считает консерватизм, расизм, антисемитизм, национализм и антикоммунизм (С. 11.). Но важны не просто эти компоненты, а их сочетание, сплавляемое в мировоззрение. А. Давлетов считает, что «важной характерной чертой нацизма является четко определенная духовная ориентация и основанная на ней система взглядов – специфическое мировоззрение» (С. 21). В этом мировоззрении, творцами которого, кроме А. Гитлера, были Жозеф Артур де Гобино, Жорж Ваше де Ляпуж, Эдуард Дрюмон, Стюарт Хьюстон Чемберлен, Альфред Розенберг, Генрих Класс (Даниель Фрюманн) и др., воедино сливались социал-дарвинизм, «теория» приоритета арийской расы, созданная в рамках расово-антропологической школы в социологии, антисемитизм, элементы «философии жизни» и геополитики. Важную роль в мировоззрении нацизма играли эзотерические и оккультные представления, заимствованные у Гвидо фон Листа, Елены Блаватской, Ганса Хёрбигера и др. (С. 35). Несомненно, ядром этого мировоззрения был расовый принцип, через который объясняли все перипетии мировой истории, сегодняшнее состояние и перспективы общественной жизни. Центром расового принципа было противопоставление арийцев и евреев, которых А. Гитлер объявил «паразитами», разрушителями цивилизации и т.д. 

Антисемитизм в идеологии и политике нацистов А. Давлетов анализирует особенно подробно. Он рассматривает идеологические выверты и пропаганду, школьное образование и Нюрнбергские расовые законы 1935 г. Читатели из книги узнают происхождение слова «гетто» и историю возникновения отдельных еврейских кварталов в средневековых городах Европы (С. 242 – 243). Автор описывает использование средневекового опыта немецкими фашистами.

Как же так случилось, что именно немецкая молодежь превратилась в безжалостных убийц? Что с ней для этого сделали нацисты? А. Давлетов ищет ответы на эти вопросы в истории молодежных организаций НСДАП. Он подробно останавливается на их возникновении, росте, превращении в единственные молодежные организации страны, членство в которых становится обязательным для подрастающего поколения Германии. Эти организации отрывали детей от семьи, становились мощными агентами социализации в нацистском духе. Они формировали у детей, юношей и девушек ощущение причастности к мощному движению, меняющему мир. Деятельность в этих организациях была организована так, что дети и молодые люди всегда были в движении, всегда были под контролем друг друга (принцип «Молодежь руководит молодежью») и руководства НСДАП. Они знали, что детские и молодежные организации открывают для них жизненные перспективы восходящей социальной динамики. Все это формировало у подрастающего поколения чувство общности и ощущение правильности своего пути. И на этом пути они готовы были слепо выполнять волю фюрера. Рейхсюнгфюрер Бальдур фон Ширах даже обосновал символ веры о непогрешимости фюрера: «Фюрер всегда прав! Нашу жизнь за фюрера!». Будучи филологом-германистом, он сочинил клятву-молитву на верность А. Гитлеру: «Адольф Гитлер, мы веруем в тебя. Без тебя мы были одинокими. С тобой мы народ. Ты дал нам великое благо нашей молодости – товарищество. Ты возложил на нас задание, ответственность и долг. Ты дал нам собственное имя, наиболее любимое имя, которое только им ела Германия. Мы произносим его с уважением, мы называем его с верой и преданностью. Ты имеешь возможность доверять нам, Адольф Гитлер, фюрер и знаменоносец. Молодость – это твое имя, имя твое – это молодость. Ты и миллионы юных никогда не будут разлучены» (С. 85).

Одетые в униформу, накачанные идеологическими наркотиками молодые люди Германии произносили вслух это языческое заклинание, которое превращало их в гитлеровских рабов. Но при этом они чувствовали себя господами Вселенной. И это превратило их в исполнителей геноцида.

В книге читатель найдет подробные сведения о зарождении нацистского молодежного движения и о его эволюции, о таких его руководителях как Густав Адольф Ленк, Курт Грубер и Бальдур фон Ширах. Рассмотрена здесь и деятельность министра просвещения «Третьего рейха» Бернгарда Руста, который лишил школу и университеты любого самоуправления и превратил их в орудия, которые должны были учить молодежь «думать по-немецки и действовать по-немецки». Этот министр сделал пособием в школах книжку Эрнста Химера «Der Giftpilz» («Поганка»), где в образе ядовитого гриба изображены евреи. Есть в монографии и статистика роста численности молодежных организаций нацистов: Гитлерюгенд – рост с 0,05 млн.. в 1932 г. до 1,72 млн. в 1939 г.; Юнгфольк – соответственно – 0,02 млн. – 2,14 млн.; Союз немецких девушек – 0,02 млн. – 1,5 млн.; Юнгмедель – 0,004 млн. – 1,92 млн. (С. 192).

В книге много оригинальных иллюстраций, дающих представление о предмете исследования.

Высоко оценивая работу А. Давлетова, выскажу и некоторые дискуссионные соображения. Он рассматривает национал-социализм как идейное течение, невозможное без идеологии. В связи с этим, как я уже писал, подробно рассматривает его истоки, духовных предшественников. Нацизм при таком рассмотрении выглядит зловещим синтезом, но синтезом интеллектуальным. В его предшественники без обиняков записывается даже Гегель. Между тем реальность часто была значительно прозаичнее. Об этом справедливо писали Даниил Мельников и Людмила Черная: «…Речь шла не об усвоении каких-то определенных систем или метода познания того или иного ученого, даже самого реакционного. Речь шла об отдельных тезисах, иногда фразах, которые подхватывали нацисты. При этом процесс заимствования происходил не тем способом, каким он обычно происходит, т.е. Гитлер не сообщал обывателю мысли, почерпнутые, скажем, из Ницше или Шпенглера. Свою идеологию фюрер, как говорилось выше, черпал из вторых рук, не из трудов философов, а из популярных изложений этих трудов» (Мельников Д. Е., Черная Л. Б. Преступник номер 1. Нацистский режим и его фюрер. – М.: Издательство Агентства печати «Новости», 1982. – С. 75). Нацистская идеология часто была набором штампов, сформировавшихся в массовом сознании немецких обывателей и уже обработанных движением «фёлькише» (Völkische Bewegung).

Следует обратить внимание на связь нацистской идеологии и понимания национал-социализма как движения. В книге Ханны Арендт «Эйхман в Иерусалиме. Банальность зла [7]» есть одно интересное рассуждении, так сказать, главного героя. Адольф Эйхман говорит, что воспринимал национал-социализм как движение, а потому не собирался рядится в тевтонские шкуры. Его интересовали иные вещи – карьера, общественные связи, имущество. Фашизм и был движение, которое, с одной стороны, переопределяло существовавшую культурную повестку дня, а, с другой стороны, меняло элиту общества, открывая туда путь многим субъектам из разных социальных слоев. Это и делало фашизм революционным явлением. Для существования нацистского государства была необходима постоянная мобилизация и в перспективе постоянная война. Мобилизация и военная готовность достигались за счет деятельности карательных органов. В силу этого фашизм – это режим открытого насилия. Полная институционализация фашистского государства и его мирное существование означали бы его постепенное разложение. Капиталистические группы коррумпировали бы его изнутри.

В завершение вернусь к проблеме циклизма. Обречены ли мы на появление новых фашистских режимов? Их возникновение не исключено. Но кризис демократии может породить и другие варианты открытой диктатуры. Война в Донбассе дает для этого вывода достаточно материала. Такие режимы могут упаковываться в православную или исламскую обертку. Могут даже объявлять себя антифашистскими. Изучение фашизма – необходимое условие избежать печального будущего. Этому и способствует книга Александра Давлетова.

Илья Кононов, доктор социологических наук, профессор, г. Луганск. Специально для «ОстроВ».