"Признаки криминального рейдерства"

Опубликовано: 27.05.2012. 21:30

Юрист Налогового майдана — о том, почему правозащитники оказываются на скамье подсудимых

Уголовное дело относительно нее было возбуждено пять лет тому назад по ст. 296, ч 1 УК (хулиганство) за то, что она в Северодонецке помогала жителям дома №51 по Гвардейском проспекте в их борьбе против строительства торгового центра в непосредственной близости от жилого дома. Белоцерковская попробовала заблокировать работу строительного крана, поднявшись на него. В результате женщина получила химические ожоги лица от применения застройщиком газового баллончика и... очутилась на скамье подсудимых.

В Северодонецке шесть судей отказались от рассмотрения дела Белоцерковской. Поэтому дело передали в Рубежанский суд. В то же время, как объясняют юристы, отсутствует постановление апелляционного суда об изменении подсудности и передаче дела в городской суд города Рубежное, а без этого постановления Рубежанский суд не уполномочен рассматривать это дело. Поэтому, собственно, Белоцерковская не признает нужным являться на его заседание.

«Дню» удалось лично пообщаться с правозащитницей. Белоцерковская рассказала нам о перспективах своего дела и чем она так «испугала» шестерых судей Северодонецкого суда, которые взяли самоотвод. В интервью правозащитницы «Дню» — также о том, почему сегодня правозащитники в Украине все чаще попадают на скамью подсудимых и какие «провокации» контролирующие органы теперь готовят предпринимателям.

— Было ли для вас сюрпризом постановление суда относительно взятия вас под стражу?

— Честно говоря, нет. Это дело фальсифицируется уже пять лет, и мы каждый их шаг просто прописали. Я думала, что они умнее, и такого постановления не будет. Но то, что сделали в Рубежанском суде, удивляет больше. Ситуация напоминает случай, когда укусить не могут, то хотя бы пошипят. Постановление прописано так, что практически выполнить ее невозможно. Мы уже написали апелляцию.

Мне вся эта история напоминает схему криминального рейдерства. Ведь они на пять лет захватили мое время и играются. Потому что в деле, которое мне инкриминируют, ни одного «живого» места нет.

17 сентября этого года минует пять лет, как тянется вся эта история. То есть, уже скоро истекает даже установленный законом срок привлечения к уголовной ответственности. Но меня не устраивает, чтобы дело закрыли по этому обстоятельству. Оно сфальсифицировано. И мы это докажем.

— В Рубежанском суде говорят, что вы якобы скрываетесь и игнорируете судебные заседания. Это правда?

— Я объясняла, что дело рассматривается не по подсудности. А это является однозначным основанием для отмены приговора. Я же нормальный человек. Почему я буду ходить в суд, если я знаю, что приговор все равно аннулируют? Я дважды написала заявление о том, что предыдущее судебное заседание было проведено в Северодонецком суде. И там еще осталось три судьи, которые не рассматривали это дело. Всего там работает девять судей, шесть — взяли самоотвод по моему делу.

— Кстати, с чем это связано?

— Здесь есть как минимум три момента. Во-первых, дело сфабриковано, и судьям не хочется портить свою репутацию. Во-вторых, моя репутация незаурядного юриста и правозащитника. А в-третьих, пока они мучили это дело, мы разобрались, что в Северодонецке по закону даже суда нет. Указом Президента основан Северодонецкий суд. А все это время (с 2005 года) в городе работает «Сєверодонецький» суд. Семь лет. А это — деньги из бюджета, решения именем Украины.

— Вернемся к тому моменту, от которого начался отсчет вашего дела. Вы были участником митинга против незаконного строительства. Фактически, помогали людям отстаивать свои права. Это не впервые в Украине, когда люди, которые пытаются отстаивать свое, потом имеют проблемы с правоохранительными органами, или же даже попадают за решетку. Вспомнить, например, участников Налогового майдана, которые попали за решетку за «поврежденную» гранитную плиту, или же правозащитника из Восточной Украины, который пытался отстоять свое право говорить на украинском языке, и попал в участок за «хулиганство». Таких примеров очень много. Можете как юрист объяснить, о чем это свидетельствует?

— По-другому органы власти влиять на людей, которые защищают свои права, не могут. Поэтому и появляются какие-то провокации. Конкретно в моем случае сценарий был именно таким. Когда люди из Северодонецка пишут, что была драка, это — бесстыдная ложь. Был митинг. Я просто стала на кран и не дала ему работать, потому что он работал над головой, над линией электропередач. А на меня напал сзади человек с газовым баллончиком и вылил на меня все его содержимое, вследствие чего меня забрала скорая помощь.

Потом этот человек снял какие-то «побои» (две или три царапины на руке), по обвинению в нанесении которых против меня было возбуждено уголовное дело. А когда я обратилась с сообщением о том, что на меня вылили содержимое газового баллончика, мне было отказано в даче показаний.

Я знаю точно, что другим законным путем наши органы власти «защищаться» от граждан не могут. Как юрист и человек, который всегда мотивируется на защиту, точно вам скажу, что наше законодательство европейское. Украина имеет очень много международных обязательств. И когда ты начинаешь защищать свои права согласно закону, система буксует. Она не может «выехать» по-другому, кроме как возбудить уголовное дело и таким способом остановить человека.

— То есть людям, которые сегодня отстаивают свои нарушенные права или же собираются это делать, не стоит бояться проблем с правоохранительными органами?

— Нет. Проблемы — это знание. Кроме того, я не считаю дело, о котором мы с вами говорим, своей проблемой. Это — проблема системы, которая по-другому работать не может, а только совершая беззаконие, только путем рейдерства, только смещением... К сожалению, у нас путем этого рейдерства уже украли целое государство. И те, кто хоть раз имел дело с нашими правоохранительными органами — Генпрокуратурой, судами — знают, что там творится сплошное беззаконие. И они в такой среде себя очень хорошо чувствуют.

Мы сейчас прописываем алгоритм самозащиты, когда есть телесные повреждения. Потому что мы, проанализировав данные, увидели, что именно устраняется из процесса с целью зарабатывания денег или преследования человека. Нет первого документа. Его обычно просто не дают медики, которые должны определить: царапины являются травмами уголовного характера или нет (а это существенное обстоятельство — не могут две царапины быть травмами уголовного характера). Это первый документ, который является основанием для открытия дела.

— Вы были юристом Налогового майдана. Обращается ли бизнес сегодня к вам? Какая динамика обращений? С какими вопросами чаще всего приходят предприниматели к правозащитнику?

— Мы до сих пор «воюем» с незаконными вкладами в Пенсионный фонд, который без слова «Украина» является негосударственным органом. Много дел с Налоговой. Мы же остались на старой упрощенной системе налогообложения.

Больше всего злоупотреблений абсолютно феноменальных. Налоговая сегодня делает запросы на общественные организации, которые она вообще, к слову, не должна проверять, кроме случаев, когда там есть рабочие, и они получают заработную плату. А запросы сегодня делаются такого содержания: договоры, трудовые договоры, накладные, документы о получении финансовой помощи, благотворительные взносы и тому подобное. Одним словом, сейчас относительно общественных организаций, сплошной ужас. И, к сожалению, я вижу, что общественные организации сегодня не готовы с этим бороться, потому что они не знают элементарного, что взносы Налоговой вообще не проверяются, она может проверять исключительно хозяйственную деятельность, если она есть, и проверять отчисления в фонд оплаты труда, если такой есть в общественной организации.

А что касается предпринимателей, то выработалась тенденция к провокациям со стороны контролирующих органов. Сейчас очень много незаконных проверок со стороны абсолютно всех контролирующих органов: и санстанция, и пожарники, и по вопросам защиты прав потребителя и т.д. А еще самое ужасное, что у нас сейчас придумали (закон этого не предусматривает) какой-то дополнительный контроль. Городские советы создали какие-то координационные советы, комитеты и вместо того, чтобы проверять коммунальные хозяйства, на что у них есть законное право, они проверяют предпринимателей

Алла Дубровык, День [1]