Опубликовано: 13.04.2016. 1:16
В апреле и в начале мая в Старобельске вспоминают польских узников Старобельского спецлагеря НКВД.
В городе это - традиционные мероприятия. Но в этом году в главном корпусе Луганского национального университета имени Тараса Шевченко открылась специальная выставка «Уничтожение польских элит. Катынь-акция АБ», подготовленная украинским и польским институтами национальной памяти. Мы уже писали о её открытии, на которое приезжал генеральный консул Республики Польша Януш Яблонский.
Лихолетье последнего времени, братоубийственная война на Донбассе обострили социальную память. Проблему пленных чувствуешь вовсе не абстрактно, когда знаешь, что и сейчас по ту сторону люди ждут освобождения.
В Старобельске любой житель покажет, где находится Свято-Скорбящий женский монастырь, в котором и был создан в сентябре 1939 года лагерь НКВД для польских военнослужащих. Через некоторое время Старобельск был выбран местом содержания польских офицеров.
На длинной монастырской стене есть мемориальная доска, повествующая о пребывании польских офицеров в монастыре.
За городом в сосновом бору возле села Чмыровка расположено кладбище, где похоронены польские военнослужащие, окончившие свой земной путь в Старобельске. Всего на кладбище 48 могил. НА воинских крестах бело-красные ленты. Здесь ежегодно проводятся молебны по умершим узникам лагеря.
Историей Старобельского спецлагеря НКВД долгие годы занимался ныне покойный старобельский краевед Иван Мирошниченко. Его книга «Последний этап» (Луганск: Элтон-2, 2008. – 116 с.) дает очень хорошее представление о проблеме.
1 сентября 1939 г. Германия, напав на Польшу, развязала Вторую мировую войну. 23 августа 1939 г. в соответствии с секретным протоколом документа, который известен как Пакт Молотова – Риббентропа, СССР и фашистская Германия договорились разделить территорию Польши. 17 сентября 1939 г. Красная Армия перешла западные границы и вступила на территории Западной Украины и Западной Беларуси. Польское правительство приказало своим войскам не считать Советский Союз воюющей стороной. Польские воинские части сложили оружие перед частями Красной Армии. По всем международным нормам, сдавшие оружие не должны были считаться пленными.
Иван Мирошниченко писал: «…Было интернировано 250 тысяч польских военных. Много тысяч рядовых и сержантов были сразу отпущены домой. Офицеры и те, чьи семьи находились на территории, занятой немцами, еще задерживались. Потом по договоренности с немцами последним было передано 2792 польских военных, которые тоже были отпущены по семьям. Немцы же передали советской стороне всех тех, чьи семьи были на территории, занятой Красной Армией. И они все были отпущены домой» (с. 13 – 14).
И далее продолжу цитатой из книги: «19 сентября 1939 года нарком внутренних дел СССР Л. Берия приказал всех офицеров и часть рядовых пленных, которые не были приняты немцами, разместить в трех лагерях, которые находились в Старобельске, Козельске и Осташково. В этих лагерях было сконцентрировано 14736 офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, тюремщиков, из них по национальности 97 процентов поляки. В тот же день нарком Берия подписал приказ № Б 308 о создании Управления НКВД СССР по делам военнопленных. Его возглавил капитан П. К. Супруненко» (с. 14).
В Старобельск первый эшелон с польскими военными прибыл 30 сентября 1939 года. До 14 октября было доставлено 7045 чел. Затем по приказу Л. Берии в Старобельском лагере были оставлены только офицеры. Их общее число составляло 3974 чел. Среди них было 8 генералов.
Вход в монастырь
Двор монастыря
Первоначально каких-либо зверств в отношении интернированных польских граждан не планировалось. Начальник лагеря В. Г. Бережков даже получил совершенно секретную директиву Л. Берии, где среди прочего предписывалось: «Организовать улучшенное питание генералам и полковникам в пределах, установленных для норм отпуска продовольствия. Строго соблюдая для лагеря режим, обеспечить хорошее обращение со всеми военными и культурное обслуживание их, для чего будут направлены кинопередвижки, редакции газет, походные типографии и другое культурное имущество».
Сохранились воспоминания оставшихся в живых узников Старобельского лагеря. Юзеф Чапский писал о своем первом впечатлении: «Мы в Старобельске. Нас ведут,, окружив охраной. Бедные, крытые соломой домики. Через малые окошка смотрят люди. Мальчишка сунул пленнику в руку картофелину и убежал, услышав крик конвоира. Запомнил на всю жизнь взгляд одной женщины, осенившей нас крестом…».
Среди офицеров было очень много представителей интеллигенции, которые с началом войны были мобилизованы на фронт. В лагере поэтому установилась высокоинтеллектуальная атмосфера. Действовало 20 кружков самообразования, в которых читали лекции университетские профессора.
Переводчик Эдуард Стодольский вспоминал: «Это был интересный лагерь. Комендатура и охрана были советскими, а порядки в лагере – польскими. Распорядок дня в лагере был близок к порядку в польской армии – подъем, общая молитва, зарядка, туалет, завтрак, занятия в кружках и лекториях, обед, отдых, личное время, посещение друзей и сослуживцев в других бараках. Польские офицеры любили ходить в гости. Эти встречи, как правило, сопровождались чаепитием, коллективным чтением, игрой в шашки и шахматы».
Генералы жили в городе и могли пользоваться относительной свободой. Иван Мирошниченко записал воспоминания прачки Марии Бабич: «Польские офицеры ходили в форме, всегда аккуратные, вели себя очень культурно. В одной из комнат жил генерал и его сын, лейтенант. Генерал был пожилым, а сыну – не более 25. Их кровати стояли рядом, а на тумбочке стояла маленькая иконка и семейная фотография».
Поляков дважды в неделю водили в кинотеатр. Трижды в неделю для них работала баня.
Конечно, не следует рисовать идиллической картины лагерной жизни. Польских военнослужащих политработники пытались перевоспитать в советском духе и, вполне ожидаемо, получали отпор. Приезжая из Москвы группа НКВД состряпала дело об антисоветском заговоре в лагере. Несколько заключенных были осуждены.
Поляки постоянно просили, чтобы их неопределенное положение закончилось, и они могли бы вернуться к нормальной жизни. Врачи и фармацевты, находившиеся в лагере, апеллировали к Женевской конвенции. Начальник лагеря даже обратился за разъяснениями к начальству и получил из Москвы краткий ответ: «Женевская конвенция врачей не является документом, которым Вы должны руководствоваться в практической работе. Руководствуйтесь в работе директивами Управления НКВД по делам военнопленных».
В НКВД вначале не знали, что делать с польскими военнослужащими. В выработке ответа на этот вопрос, видимо, главную роль сыграл взгляд на большинство из них, как на социально чуждые элементы. До 10 февраля 1940 г. на узников были подготовлены уголовные дела. Затем Л. Берия обратился к И. Сталину с совершенно секретным письмом № 794-б. Там и было предложено решение «польского вопроса» через расстрел большинства заключенных.
Иван Мирошниченко писал: «5 марта 1940 года «Вопрос НКВД СССР» был вынесен на заседание Политбюро 144-м в повестке дня. Высший партийный орган решил вопрос о расстреле 14700 польских офицеров. Решение было принято без обсуждения и единогласно».
Предварительно оно было согласовано И. Сталиным, К. Ворошиловым, В. Молотовым, М. Калининым, А. Микояном и Л. Кагановичем, на чьих руках кровь невинно убиенных.
Из Старобельского лагеря заключенных по железной дороге доставляли в Харьков и расстреливали в тюрьме НКВД. Первая партия была отправлена 5 апреля 1940 года, последняя 12 мая того же года.
Из узников Старобельского лагеря выжило 79 человек. Среди них были и такие выдающиеся лбди как Юзеф Чапский и Зигмунд Берлинг. Последний потом командовал созданной в СССР пехотной дивизией им. Т. Костюшко. И Ю. Чапский и З. Берлинг пытались узнать судьбу своих коллег. И натыкались на стену лжи. Сталин, который и был главным человекоубийцей, то говорил, что поляки ушли в Монголию, то еще что-то еще более несуразное.
В сентябре 1940 г. в Старобельск вновь были завезены польские военнослужащие. «Старобельск-2» просуществовал до начала Великой Отечественной войны. Затем его контингент оказался или в составе армии Андерса, или в дивизии имени Т. Костюшко.
О Катынской трагедии мир узнал 13 апреля 1943 года из сообщения немецкого радио. Геббельс решил использовать эту историю в информационной войне против Советского Союза. Впрочем, эта история сейчас хорошо известна.
О Старобельском лагере начали говорить лишь с конца перестройки. Правда оказалась слишком жестокой. Поражало это иезуитское отношение к людям: сначала приняли почти как гостей, а потом расстреляли. Расстреляли тех, кто завтра мог стать товарищем по оружию.
Это – предупреждение и на будущее, которое показывает, что происходит, когда к власти приходят уголовники и государственные дела решаются уголовными методами.
Илья Кононов, Ostrovok