Александр Еременко. Поверх барьеров. Ответ Арсентию Атояну

Опубликовано: 1.02.2016. 22:17

Статья Арсентия Ивановича Атояна, посвящённая 25-летию Монтеневского общества, вызвала большой резонанс. Даже несколько удивительно. Оказывается, в современной Украине немало людей, которых волнует судьба дискуссионных клубов.Мы также поздравляем наших друзей из луганского Монтеневского общества и желаем , так сказать, высоко вздымать факел свободомыслия на суровых просторах молодой республики.

Вообще-то говоря, статья Арсентия Ивановича вызвала у меня некоторое недоумение, поскольку я без труда обнаружил, что это процентов на пятьдесят тот текст, который мы с ним готовили лет пять назад для «Філософської думки». Сразу же подчеркну во избежание недоразумений, что это фрагменты, написанные именно Арсентием Ивановичем. 

Удивление моё было вызвано совсем другим. Прошло более пяти лет – и каких лет! Какие огромные изменения произошли со всеми нами! Причём Луганск оказался одним из эпицентров изменений. Но такое впечатление, что для А. Атояна время остановилось. Те же самые – несомненно, яркие, блестящие, впечатляющие – образы, метафоры, символы.

Обычно некая мировоззренческая устойчивость, так сказать, непоколебимость и несгибаемость метафизических оснований считается чуть ли не особенной добродетелью настоящего философа. Неподверженность поверхностным веяниям эпохи считается своего рода «визитной карточкой» философа. Мне хотелось бы подвергнуть сомнению ценность этих качеств и их, так сказать, философскую аутентичность. Никакая это не добродетель. Это – извините за резкость – философское пижонство. Простим это пижонство метафизику или теологу, высоко воспаряющему над бренной исторической реальностью. Но социальный философ не только может, но и должен корректировать своё мировоззрение в зависимости от изменения социальной реальности.

Арсентий Иванович вспоминает одно из моих излюбленных словечек: «событийность». Увы, оно существенно померкло в моих глазах. Я теперь отношусь к событийности гораздо осторожнее и без прежней апологетики. Даже блеск «её величества Истории» померк: я осознал, что история выглядит весьма впечатляюще скорее в сочинениях историков и писателей, чем в «презренной» объективной реальности. Мне жаль было расставаться с этими моими идолами, но я расстался. И мне жаль, что человек глубокого и острого ума, огромной эрудиции, великолепных ораторских способностей изо всех сил цепляется за обветшавшие столпы марксизма-ленинизма, коммунизма с социализмом и прочую левацки-антибуржуазную дребедень. Мне кажется, что этот язык уже не способен адекватно отражать суть динамических процессов современной социальной жизни.
Конечно, мы не отринем протянутую нам руку дружбы. Разумеется, мы с удовольствием будем общаться с луганскими монтениевцами и с некоторыми представителями луганского философского сообщества. Но здесь, всё же, необходимы некоторые уточнения. Простите за каламбур, но некоторые высказывания Арсентия Ивановича у меня как закоренелого скептика вызвали глубокий скептицизм. А. И. Атоян призывает нас переходить «на сторону добра и правды» - «народная республика», мол, примет своих блудных сынов. Погодите, а если я не верю, что добро и правда – на стороне «народной республики»! И не верю, что республика – на стороне добра и правды. Во всяком случае, глубоко сомневаюсь в этом: чёрт возьми, скептики мы или легковерные обыватели?

Один из основателей Монтеневского общества давно уже ударился в православный фундаментализм, другой – в фундаментализм левацкий. Не хочется заниматься самовосхвалением, но лишь третий из основателей хранит дух умеренного скептицизма.

В завершение расскажу небольшую притчу.

Жил некий человек, который любил порассуждать и поразмышлять над всякими вопросами (по мнению многих окружающих – чрезмерно любил).

И вот в его стране началась гражданская война. Политики, журналисты и всяческие агитаторы со всех трибун наперебой вещали: «Каждый должен определитться – с кем он! Нужно чётко проявить свою гражданскую позицию! Нельзя быть в стороне от происходящего, нельзя быть над схваткой. Или ты по эту сторону баррикады – или по ту».

Наш любитель рассуждений согласился с этим и выбрал одну из сторон баррикады. Он всячески помогал своим товарищам, но не был оголтелым фанатиком.

И он решил помочь соратникам в следующем. Он сел в гондолу воздушного шара и воспарил над баррикадой. С высоты он видел позиции своих и чужих, отмечал сильные и слабые стороны своих и чужих, корректировал огонь. Он видел погибших и раненых с обеих сторон, он видел поведение как героев, так и подлецов с обеих сторон. Всей душой он желал победы своих, но он стремился понять и тех, кто по ту сторону баррикады.

Когда с другой стороны такой же чудак, как он, воспарил на воздушном шаре, они не стали стрелять друг в друга. Наоборот, они договорились попытаться примирить граждан своей страны.

Философы не только могут, но и должны дружить поверх всех и всяческих барьеров. Не хотелось бы и мне впадать в высокий стиль, но это священный долг философа: в любой ситуации, несмотря ни на что, вопреки безумному буйству оголтелых создавать пространство коммуникации.

Источник: Философское Монтеневское общество [1]