Опубликовано: 30.11.2022. 1:14
-Мы-то ладно, наша судьба такая, - тяжело вздохнув, сказала пятнистая корова, - а тебя-то за что?
-Ты, парень, по ошибке сюда попал, - проблеял из соседнего загона черный козел, - ты пожалуйся, тебя выведут.
-Кому жаловаться? – угрюмо пробормотал пегий бык. – Раз сюда попал, будет то же, что всем.
Олененок растеряно озирался, стряхивая мух, которые норовили залезть прямо в глаза.
- А что будет? – проблеял он.
-Толком этого не знает никто, - отозвался словоохотливый козел, - но говорят, что ничего хорошего.
-Да нет, нам сказали, что ничего страшного, - подал голос один из баранов, - просто чем-то щекочут горло, какой-то короткой палкой.
-Я знаю, - отозвалась свинья, уныло лежавшая в хлюпкой жиже своего загона, - ме-ня по ошибке отвели к вашим, - кивнула она на барана, - я видела как они дергаются.
-Ага, нам же говорили, что щекотно, - обрадованно загалдели бараны.
-Ну, что там? Что ты видела? Расскажи! – столпились звери возле свиньи.
Но свинья прятала глаза, словно ей было стыдно.
-Конец нам всем, братцы, - тихо сказала она. – Привезли нас, видать, для того, для чего содержали. А тебе и правда не сюда надо, - обратилась она к олененку. – Ты по-кажись им, что ты не нашей породы.
-Да кому он покажется? – промычал бык, которому обидно было, что не всем одно уготовано. – Куда там, не нашей породы! Авось и он тоже – мясо!
-Да перестань ты! – вздохнула корова. – Пусть одного хоть отпустят. Свинья дело говорит.
-Ты должен быть в этом, как его… Где звери в клетках, а люди на них смотрят, - та-раторил козел.
-Зачем же на них смотрят? – удивился баран.
-Да разве их поймешь? Смотрят, еще и траву сквозь решетку просовывают. А вооб-ще там хорошо, кормят вволю.
-Неужели есть такое место? – удивилась корова.
-Есть, - отозвалась свинья. – Зверинец называется. Там и правда хорошо. Тесно только, но зато сюда оттуда не попадают.
-Ах, как бы я хотела туда попасть со своим малышом, - вздохнула корова, облизы-вая худого теленка.
-Как же, там тебя ждали! – взревел бык. – Там смотрят на таких, как он, - презри-тельно кивнул он головой в сторону олененка, - а мы для другого предназначены.
Тем временем отворились загородки загонов, и люди стали возгласами погонять животных по медленно поднимавшемуся вверх коридору. Лениво шествовали быки и коровы, семенили, тряся головами, свиньи, и вприпрыжку торопились бараны. Тех, кто отставал, люди били какой-то жгучей палкой.
Олененок старался не отставать от группы телят. Худощавый теленок, которого только что облизала мать, поскользнулся в грязи и упал на задние ноги.
-Гей! – грозно крикнула погонщица – и теленок испуганно вскочил, торопясь при-соединиться к своим. Из-под ног его выпорхнул голубь и заметался по коридору, ты-чась в затворенные окна.
Коридор полого поднимался вверх, время от времени поворачивая, и казалось, что животные взбираются на какую-то гору. Олененку было жутко, и в то же время он чувствовал, что сейчас узнает что-то очень важное, ожидающее его, наверное, вон за той дверью.
Металлическая дверь с лязгом поднялась, и очередную группу животных ввели в просторное светлое помещение. Олененок успел увидеть, как замешкался пегий бык, как человек уколол его в спину палкой, как бык, взревев от боли, вскочил на гулкий помост, огороженный с боков перилами, и покорно двинулся к какому-то большому ящику.
Дверь опустилась прямо перед мордой олененка. Что же ждет его там? Может быть, какая-то удивительная тайна? Ведь он еще так молод, ничего не видел. Жалоб-ное мычание раздавалось из-за двери. А может и правда лучше в тех клетках, о кото-рых говорили свинья и козел? Может он и правда попал сюда по ошибке?
Вновь заунывно лязгнула дверь, и олененок вместе с телятами оказался в цеху. То, что он увидел, поразило его. Один за другим всходили животные на огороженный помост и продвигались к таинственному ящику. Человек, стоявший чуть сбоку и свер-ху, бил их в лоб какой-то палкой, и звери вываливались из ящика.
Вот люди склонились над пегим быком – и темно-красная влага хлынула на пол из его горла. Они вставили в дергавшуюся тушу какую-то трубку со шлангом, и кровь быка стала стекать в чан.
Баранов подвешивали цепями за задние ноги к балке, и человек молча брал их од-ной рукой за морду, а другой подносил к их горлу блестящую короткую палочку, по-сле чего алая влага начинала хлестать на пол, а бараны нелепо дергались.
«Так вот что здесь делают! – затрепетал олененок. – Но я не хочу, я не этой породы, это какая-то ошибка! Я хочу в тесную клетку, и пусть люди просовывают сквозь ее прутья пучки засохшей травы. Пусть там будет тесно и скучно, но я там буду счастлив. Все, что угодно, только не это!» - обращался олененок не ведомо к кому, не замечая, что начал жалобно блеять.
-Гриша, а как этот здесь оказался? – послышался над его головой удивленный го-лос.
-Олень?! – воскликнул человек с палкой. – Во дела! Ну что, может оленины попро-буем?
-Не дури. Он, наверное, из зверинца. Выведи его, я сейчас им позвоню.
И олененка, перед которым открывался уже помост, ведущий к ужасному ящику, вывели из толпы телят. Телята оборачивались, печально глядели вслед счастливчику, словно молча взывая к нему, олененок же поспешно семенил дрожащими ногами, стараясь ни с кем не встретиться взглядом.
Его отвезли в зверинец и поместили в тесную темную клетку.
С одной стороны от Ясона – такую кличку дали олененку – была клетка горного ба-рана Тристана, с другой стороны беспокойно бегал по клетке лохматый волк Тихон. Напротив Ясона в большой двухместной клетке жили медведи Артамон и Филимон.
Свинья и козел не обманули Ясона. Здесь действительно не нужно было делать и ничего не стоило ожидать. Надо было просто ходить по клетке, показывая себя лю-дям, которые бродили между клеток, время от времени останавливаясь то у одной, то у другой. Каждому зверю здесь давали подходящий корм. У Ясона, например, де-ревянное корыто исправно заполнялось сеном. Ко всему прочему, и люди, особенно их детеныши, бросали зверям куски хлеба, печенье, конфеты и очень радовались, ко-гда звери находили и съедали их еду. Особенно усердствовали Артамон и Филимон, которые так и сидели у решеток с раскрытыми пастями, и дети бросали яблоки и пе-ченье прямо им в горло. Артамон так тот еще и слизывал длинным синеватым язы-ком крошки хлеба, отскочившего от решетки в неглубокую канавку снаружи клетки.
Но Ясон не опускался до таких трюков. Он спокойно ходил по клетке, давая себя разглядывать, и лишь когда ему что-то протягивали сквозь прутья, соизволял подой-ти поближе. От сухой колючей травы он презрительно отворачивался, а мягкую булку осторожно брал с рук, старательно вытягивая губы. Иногда дети пугались и отдерги-вали руку, и Ясон тогда тоже пугался и дергал головой. Он боялся ненароком укусить человеческого детеныша – Ясону казалось, что тогда его отправят на бойню.
Понемногу привыкнув к обстановке, Ясон ознакомился с соседями и с недоумени-ем обнаружил, что все они недовольны своей жизнью.
-Мы раньше в цирке работал, - ворчал Артамон. – Вот это жизнь! Людей – куча! Вы-водят тебя на арену – кругом свет, музыка. Все на тебя пялятся, хлопают, смеются.
-А мне не нравилось, - возражал ленивый Филимон. – Вечно заставляют тебя ка-кую-то ерунду делать: то прыгать куда-то, то бревно вертеть, а то еще выдумают на велосипеде ездить. Терпеть не мог этот велосипед!
-Конечно, приходилось и поработать, - соглашался Артамон. – Но зато кормежка не в пример здешней. И ты у всех на виду.
-Не знаю, что там за цирк, - возражал Тристан, - а я родился в зоопарке. Вот где раздолье! Гуляешь в вольерах.
Там еще и камни разбросают, ручьи устроя. Кормили, правда, примерно так же, но гуляй – не хочу!
И лишь лохматый Тихон не вмешивался в их разговоры, а все метался по клетке, изредка презрительно поглядывая на соседей колючим взглядом. О чем вспоминал он, тоскливо воя на луну, о чем думал, злобно косясь на двуногих? Может он знал что-то лучшее цирка и зоопарка? Впрочем, Ясон не решался его спрашивать
- он по-баивался Тихона. Чувствовалось, что это совсем другая порода.
И Ясон все чаще расспрашивал Тристана о чудесном приволье его родины. В вооб-ражении оленя ставали широкие, заросшие сочной травой поляны, огражденные ме-таллической сеткой. На полянах лежали камни, росли деревья. Копыта мягко ступали по траве, а не гулко стучали по грязным доскам настила. Солнце весь день светило над головой, заливая светом весь мир, а не бросало лишь утром и вечером скупые лучи на охапку соломы в углу грязной клетки. Ясону казалось, что и люди там ра-достнее, и сено вкуснее, и булки мягче. Там-то, наверное, и ожидает его настоящее счастье.
-А олени в зоопарке живут? – спрашивал Тристана Ясон.
-Есть и олени, - отвечал горный баран. – Все там есть, и волки, и медведи, и такие звери, которых ты отродясь не видывал.
«Почему такая несправедливость? – думал Ясон. – Почему одному достается тес-ная грязная клетка, а другой блаженствует в просторном светлом вольере? За какие такие заслуги попадают в зоопарк?».
Но этого Тристан не знал. Сам он оказался в зоопарке по рождению, а за какую провинность пару лет назад в эту дыру – баран не мог понять.
-Есть тут какая-то закономерность, -щеголял Тристан видимо услышанным в зоо-парке словом, - а какая – хоть убей не пойму. Какой-то обмен животными, что ли, а что это значит, не знаю.
-Да что там знать! – встрял всезнающий Артамон. – В каком-нибудь зоопарке нету, скажем, оленя, а в каком-нибудь зверинце их два или… ну, в общем, больше, чем надо. Вот лишнего и отправляют из зверинца в зоопарк.
И Ясон стал мечтать, чтобы в каком-нибудь зоопарке не оказалось оленя. Впрочем Тристан уверял его, что это маловероятно.
-Оленей в зоопарке хоть пруд пруди, - говорил он. – Там если и нуждаются в ком-нибудь, то это в редком звере – пуме или ламе какой-нибудь.
Но Ясон не переставал мечтать. Уныло глядя на осточертевшие прутья решетки, он прозревал сквозь них залитый солнцем вольер, который – как он верил изо всех сил – ждет его.
И в конце концов Ясону повезло. Его поместили в большую загородку без окон, долго везли куда-то под стук и громыханье внизу и в конце концов выпустили в об-ширный вольер. Все было так, как он представлял, даже лучше. Под ним расстила-лась мягкая трава. Посреди поляны стояло дерево, мимо которого журчал ручей и – что было очень мило – лежала глыба соли, которую можно было лизать. Солнце освящало поляну, на ветви дерева садились птицы, и Ясону казалось, что специально для него они поют свои песни.
К этому времени Ясон превратился в оленя, и много посетителей собирались у ме-таллической сетки посмотреть, как величаво выступает гордый красавец посреди во-льера, подрагивая мускулами спины и покачивая ветвистыми, будто каменными ро-гами. Ясон чувствовал, что он нравится людям и, в свою очередь, с достоинством осматривал их, лишь изредка подходя к ограде, чтобы принять с ладоней приноси-мые ему дары.
Соседи у него были очень разные. Слева постоянно рылись в земле подслеповатые кабаны, напротив, за высокой густой решеткой, метались внушающие без отчетный страх рыжие гривастые кошки; зато справа, в таком же вольере, как у него, обитало прелестное существо с миндалевидными глазами, длинными нежными губами и гу-стой светло-коричневой шерстью. Это была лама по кличке Джина. Ясон и Джина подходили к разделявшей их сетке, вытягивали губы, стремясь коснуться друг друга, но тщетно – губы натыкались на холодную проволоку.
-Ишь бедняга! – говорил человек, приносивший Ясону сено. – Ничего, скоро приве-зем тебе подругу, забудешь про свою Джину.
-Почему ты всегда так печальна? – спросил Ясон ламу. – Разве тебе не нравится здесь?
-Ах, Ясон, я вспоминаю свою родину, - вздохнула Джина. – Как там хорошо!
-Разве может быть что-то лучше вольера? – удивился Ясон. – И что такое родина?
-Родина – это то, откуда мы все появились, - ласково сказала лама. – Бедняжка, неужели ты не помнишь ее? Вспомни: там горы, заросшие лесом, в котором можно бесконечно резвиться; там среди деревьев летают разноцветные попугаи, а меж скал шумят водопады с водой чистой, прозрачной и сладкой; солнце там гораздо теплее, а трава сочнее; и там почти не встретишь этих двуногих, которые так бесцеремонно раз-глядывают тебя. Ну, неужели не вспомнил?
-А что такое лес? – недоуменно спросил олень, моргая длинными ресницами.
-О, лес – это нечто неописуемое! – воскликнул кабан Сеня, прислушивавшийся к разговору соседей. – Во-первых, там так много деревьев…
-А зачем много деревьев? – продолжал удивляться Ясон. – Разве не хватит одного?
-Боже мой, как он глуп! – разочаровано вздохнула Джина и отошла от поклонника.
-Не знаю, что такое горы и водопады, но про лес она хорошо сказала, - мечтатель-но произнес Сеня. Он будто преобразился, вспомнив что-то, даже на морде его ис-чезло обычное глупо-озабоченное выражение. – Там много деревьев и очень разных. Одни шумят листвой, а затем стоят под снегом, другие всегда колются тонкими игол-ками. Но особенно хороши дубы – сколько под ними желудей! И там есть такие тихие болотца, покрытые ряской, - прелесть! Двуногие там редко бывают, но надо держать-ся от них подальше – они-то и привозят нас сюда неизвестно за какие грехи.
-Родина – это жаркая, покрытая высокой травой степь, по которой сколько ни бро-ди – не найдешь конца, - прорычал лев Радж, пристально всматриваясь в оленя жел-тыми немигающими глазами. – Там ни один двуногий не посмел бы унизить меня милостыней. Если бы мы были сейчас на моей родине, то ты бы убегал от меня быст-рее антилопы, а я бы гнался за тобой, и ветер свистел бы в наших ушах, и стебли трав хлестали бы нас; и если бы ты умчался, то не было бы в мире существа, счастливее те-бя, а если бы я настиг, то сомкнул бы клыки на твоей шее, и не было бы в мире двух существ, более близких, чем мы. Ты вспомни, вспомни! Не может быть, чтобы у тебя не было родины. Всякий зверь, даже человек, имеет родину.
Сеня вновь стал копаться в листве, Радж подошел к своим, мягко ступая тяжелыми лапами, Джина молча лежала у нетронутой охапки сена, не глядя в сторону своего поклонника, а Ясон чувствовал необъяснимое волнение, обдумывая услышанное.
Неужели есть место, где вообще нету никаких загородок, где можно разогнаться в стремительном беге на бесконечных просторах и где никто тебя не разглядывает? «Вспомни! Вспомни!» - звучало в его душе, и он силился вспомнить смутный зов ле-сов с широкими полянами и тусклыми реками. Побеседовав еще раз с Сеней, Ясон понял, что они с кабаном земляки. Временами оленю казалось, что он отчетливо ви-дит место своего рождения, где тонкие ветви какого-то чудного, сияющего белизной дерева, шумели в вышине над олененком, пытавшимся встать на непослушные ноги.
Теперь просторный вольер с искусственным ручьем опостылел Ясону – ведь это тюрьма, по сути ничем не лучшая клетки зверинца. Дети, протягивавшие хлеб на ла-донях, стали ненавистны ему. Олень чувствовал себя обманутым – жизнь проходит, а он так никогда и не узнает чувства свободы, никогда не сможет принадлежать само-му себе!
-А можно из зоопарка попасть в лес? – спросил он Сеню.
-Практически невозможно, - ответил кабан. – Готовься к тому, что мы и умрем здесь.
-Для вас-то это возможно, - возразил Радж, - ваш лес где-то в этих краях, а я-то уж точно умру, не увидев своей саванны.
-А как это может быть? – продолжал допытываться Ясон.
-Ну, теоретически, все возможно, - сказал склонный к философствованию кабан. – Могут, например, забыть запереть дверь в вольер. Ты, скажем, выйдешь и тебе удастся пройти по улицам к окраине города, а там уже и лес начинается. Но это очень маловероятно. Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы в нашем зоопарке та-кое случалось.
-Да еще неизвестно, хорошо ли тебе будет на родине, - подала голос Джина. – Если ты всю жизнь провел в загородках, то можешь погибнуть в лесу.
Но Ясон оставил ее странные слова без внимания. Все силы своей души он сосредо-точил на воспоминаниях о сияющих деревьях своего детства, и он верил, нет – он твердо знал, что еще увидит их. Ясон догадывался, что если чего-то очень хотеть, то сама сила желания создаст возможность достижения цели. Временами ему казалось, что следует лишь сосредоточится – и постылая металлическая сеть исчезнет, и тре-вожно шумящие деревья обступят тебя.
И вот однажды вечером двуногий, приносивший Ясону сено, как-то странно пока-чивался и бормотал что-то бессвязное. Неприятный запах от человека ударил в нозд-ри оленю, и он с отвращением шарахнулся от двуногого. В этот раз человек дольше обычного возился у двери вольера, позвякивая металлом, наконец махнул рукой и ушел.
С замиранием сердца подошел Ясон к двери, толкнул ее мордой – и дверь отвори-лась. Джина восхищенно смотрела ему вслед, протягивая нежные губы; Сеня повиз-гивал от радости, смешанной с завистью; Радж весь напрягся, словно силясь пере-махнуть через высокие прутья.
Была поздняя ночь, когда Ясон шел по улицам города, стуча копытами по твердой, словно бы умершей земле. Темные громады («так это и есть горы?») со всех сторон обступали его, разноцветные огни, бегавшие по краям громад, ослепляли своими вспышками. Вот какое-то чудовище с двумя огромными желтыми глазами взревело, надвигаясь на него из тьмы. Ясон шарахнулся в сторону, ужас пронзил его и он чув-ствовал, что не должен поддаваться страху – это люди насылают на него чудовищ, чтобы помешать ему добраться до леса. Таинственный желтоглазый зверь промчался мимо, и Ясон устремился вслед за ним. В душе его непонятным образом было знание – он чувствовал, что скоро попадет в лес.
Мальчик, который не мог заснуть, выглянул в окно: о чудо! – прекрасный олень скакал по пустынной улице ночного города.
А утром в зоопарке визжали кабаны, блеяли горные бараны, ехидно завывали вол-ки, радостно рычали львы и победно трубил слон, подняв к небесам хобот, - звериная братия славила оленя, вырвавшегося из людского плена.
А Ясон в это время уже ступил на мягкий ковер сочных трав. Он подошел к озерцу, блестевшему среди деревьев, и, наклонившись, чтобы напиться, увидел в дрогнув-ших водах свой колеблющийся облик. Синицы прыгали у его ног, разыскивая пищу в траве, дятел долбил ствол клена, и почти забытые деревья его детства сияли бело-снежной корой.
Здесь можно было идти куда хочешь и сколько хочешь – и никогда не наткнешься на решетку или сетку. Здесь не было двуногих со своими булочками, но под ногами вдоль корма. Здесь кроны огромных деревьев о чем-то неумолчно рассказывали в вышине, и редкие листья медленно кружились в воздухе, словно специально для то-го, чтобы Ясон наблюдал их танец.
Вдруг на противоположном краю поляны затрещали кусты и появилась она. Она была прекрасна со своей маленькой головой на тонкой шее, с темно-красными яго-дами глаз, с нежными ноздрями, которые раздувались, вдыхая лесные запахи. Ясон направился к ней, но навстречу ему выскочил такой же, как он молодой олень и, опу-стив голову, пошел на новичка. Ясон растерялся, не зная что делать, и стал пятиться от приближавшихся к нему рогов соперника, концы которых были страшны, словно рас-крытые клювы больших птиц.
-Эх ты, - насмешливо сказала красавица-олениха. – Ты должен драться за меня с Бизли.
Не понимая, почему он должен это делать, но повинуясь велению незнакомки, Ясон наклонил голову и сплел свои рога с рогами противника. Но Билзи был ловчее и сильнее. Он медленно теснил Ясона к краю поляны и, оттеснив, последним усилием швырнул его в колючий куст. После этого Билзи горделиво подошел к оленихе и прикоснулся губами к ее шее.
-Ну что, Зуза, теперь ты будешь моей? – спросил он подругу. – Видела, как я побе-дил этого новенького?
-Он еще неопытный, а ты и рад стараться, - насмешливо ответила Зуза, с любопыт-ством косясь на Ясона. – Ты одолей кого-нибудь из моих женихов.
Она отворачивалась от Билзи, с интересом разглядывала новичка, но в то же время принимала ласки победителя. Ясон почувствовал, как сердце его сжимается от оби-ды, зависти и еще чего-то, чему он не мог дать названия. На мгновение он пожалел, что покинул вольер, в котором все было так понятно и который, если разобраться, был не таким уж и тесным. Вот если бы Зузу – к нему в вольер! «Может тогда и леса не нужно?» - мелькнула мысль, но он тут же устыдился ее, оглядев лесное приволье.
Вдруг темная тень метнулась по поляне – и Билзи упал под серой тушей. Ясон ниче-го не успел сообразить, как уже мчался по лесным тропам, то и дело продираясь сквозь кусты и уворачиваясь от летевших ему навстречу деревьев. Впереди сон уви-дел коричневый круп Зузы и старался не отставать от оленихи – он чувствовал, что она знает, как уйти от волков.
Долго они петляли, наконец остановились на поляне, которую обступили заросли елей. Из-за мохнатых ветвей, навстречу беглецам вышел старый олень, за ним пока-зались более молодые олени и оленихи с детенышами.
-О, мудрый Олаф, - сказала Зуза, - Билзи погиб. Его убил Вуди, а мы едва спаслись.
-Откуда ты и как твое имя? – спросил вожак новичка.
-Меня зовут Ясон, а пришел я из зоопарка.
-Это то место, где звери томятся в клетках ради того, чтобы люди их рассматрива-ли?
-В общем да, - ответил Ясон, и чтобы подавить внимание о безопасности, даруемой железными прутьями, добавил. – Этот волк какой-то странный. Вроде как не настоя-щий.
-Вуди, что ли? – не понял Олаф. – Чем же он странен?
-У нас в зверинце был волк Тихон, - пояснил Ясон. – Он ни на кого не нападал, только бегал по клетке.
-А что же он ел? – недоверчиво спросила одна из олених, тревожно оглянувшись на своего малыша.
-Люди каждый день приносили ему мясо.
-Это Тихон был не настоящий, - возразил Олаф. - Он лишь прикидывался волком. А Вуди как раз настоящий. От волка или ты убегаешь, или он тебя настигает.
-А что еще было в зоопарке? – продолжала допытываться любопытная олениха. – Чем ты там питался?
-Мне тоже каждый день подкладывали сена.
Олениха многозначительно переглянулась с подругой.
-Значит правда, - прошептала подруга.
-Что правда? – сердито спросил Олаф.
-Правду говорят легенды, что есть такой счастливый край, где волки не нападают на оленей, а оленям не нужно разгребать снег в поисках пищи, потому что даже зи-мой сами люди дают им корм.
-Это правда? – пристально взглянул Олаф в глаза Ясону.
-Да, - чувствуя неловкость, ответил олень.
-Мама, я хочу в зоопарк, - жалобно проблеял тонконогий олененок.
-Почему же ты ушел к нам из этого райского места? – язвительно спросил Олаф.
Ясон понял, что сейчас наступает, может быть, самый важный миг в его жизни. Он чувствовал, что взгляды всех оленей направлены на него и что они готовы внимать его словам, словно откровению. Но как было выразить то безотчетное, непреодоли-мое стремление, которое вело его из одной клетки в другую, чтобы в конце концов привести в лесную чащу? Ко всему прочему, он начинал догадываться, что и на про-сторных полянах не все безоблачно; он испугался, что разочаруется в лесной воле. А между тем, от его слов зависела ныне судьба стада.
-Я не знаю, что влекло меня сюда, - медленно начал Ясон. – Знаю лишь, что вы и двух дней не выдержали бы в зоопарке или зверинце. Здесь вы сами не замечаете своего счастья. А там: хочешь коснуться подруги – губы твои натыкаются на холодную решетку. Трава там безвкусна, люди надоедливы, каждый день там похож на другой. С этой поляны мы можем пойти куда угодно – из клетки невозможно никуда уйти.
Олени приняли Ясона в свое стадо. Он подошел к Олафу.
-Ты хорошо сказал, - похвалил вожак. – Но не знаю, правильно ли ты поступил, уй-дя из зоопарка. Здесь надо сражаться с соперником за подругу, убегать от волка, скрываться от человека, который приходит сюда вовсе не затем, чтобы покормить нас, здесь нужно самому заботиться о пище. Зимой мы разыскиваем ее под снегом, мерзнем, согревая друг друга, застреваем в сугробах, где нас настигает Вуди со свои-ми друзьями.
-Так может это не тот лес, который я искал? – робко спросил Ясон. - Может где-то существует другой лес?
-Все леса одинаковы, - сурово ответил Олаф. – Здесь ты должен либо погибнуть, либо спастись. Если тебе это не по нутру – возвращайся в зоопарк.
И Ясон вкусил все прелести лесной жизни. Он сплетался рогами со своими товари-щами, после чего покрывал горячую подругу, он разыскивал сочные коренья и даю-щие силу травы, он мгновенно отскакивал в сторону, вырываясь из-под когтей Вуди, он научился чуять человека и петлять по лесу, уходя от погони. Странными стали его сны. Теперь Ясону все чаще снилась бойня. В зверинце его манил по ночам простор-ный вольер, в зоопарке ему грезились тихие заводи, дремавшие среди берез и со-сен, теперь же, когда надышавшись дурманом лесного разнотравья, он засыпал на колючей подстилке опавшей хвои, ему мерещились окровавленные крючья, с кото-рых свисали туши его сородичей, густые комки крови, медленно сползавшие в дыру на полу, и вместо двуногого, перерезавшего горло короткой палкой, среди подве-шенных на цепях оленей бродил Вуди, впиваясь клыками им в горло.
Однажды Ясон спросил Олафа:
-Ну почему, почему на земле нет такого места, где всем хорошо, где не нужно спа-саться от волка, показываться людям, где вдоволь пищи и не бывает зимы, и где не нужно платить за счастье?
-Как тебе сказать? – задумчиво проговорил старый олень. – Некоторые считают, что есть такое место, но я не слишком верю в это.
-Но что говорят эти некоторые? – с замиранием сердца спросил Ясон.
-Так и быть, я открою тебе, что поведал мне перед смертью мудрый Дингир, быв-ший до меня вожаком стада, - сказал Олаф, и облик его преобразился. Казалось, ста-рый олень объят каким-то неведомым светом, исходившим из глубины его существа. – Дингир говорил, что все эти леса и поля, холмы и озера, а также все зверинцы, зоо-парки и города двуногих – лишь сон, который исчезает при настоящем пробуждении. Избранные души, которые там пробуждаются, попадают в мир подлинного бытия. Звери, которые там живут, вечны, их не коснется тлен, голод, болезнь. Там волки не нападают на оленей, там вообще никто никого не обижает. Там звери не нуждаются в пище, ибо вечную жизнь дает им созерцание Бога.
-Кто же такой Бог?
-Этого никто не знает, ибо Бог превыше всякого разумения. Некоторые говорят, что облик его ужасен, и кто встретит его лицом к лицу, тот сразу умрет. Другие же утвер-ждают, что Он прекрасен, прекраснее всего на свете, и созерцание его преисполняет душу невыразимым блаженством, которое никогда не прейдет. Цель всякого оленя и всякого зверя – попасть в Царство Божие, где он будет вечно созерцать божественное совершенство, и там душа его сольется с Богом, так что Бог будет в олене, а олень в Боге, и там нет ни смерти, ни печали, ни воздыхания, но радость и жизнь бесконеч-ная.
-Как же можно попасть туда? – затрепетав от вожделения, спросил Ясон.
-Сие есть великая тайна. Иногда, очень редко, в лес приходит архангел Оленеил, чтобы забрать достойных в Царство Божие. Оленеил принимает облик человека, его не отличишь от прочих двуногих. Поэтому звери прячутся от него. Лишь достойней-ший из достойных, которого вразумил сам Господь, выходит к Оленеилу, и архангел забирает его с собой.
-А что нужно делать, чтобы стать достойнейшим – продолжал допытываться Ясон.
-Этого никто не может сказать. Некоторые считают, что Богу угодны слабые и боль-ные звери, которые просто не могут спастись от архангела. Но не кощунствуют ли они, предлагая немощь у слуги Господня? Другие полагают, что Бог забирает лишь доб-родетельных зверей, что тоже не совсем ясно, ибо я могу понять, в чем добродетель оленя, но не могу понять, в чем добродетель волка. Наконец, третьи думают, что Оленеил, напротив, забирает самых сильных и красивых зверей, и это кажется мне наиболее вероятным. Мудрый Дингир перед самой смертью обронил загадочную фразу, что в мире подлинного бытия хранятся как бы образцы всех камней, деревьев, трав и зверей. Образцы же есть, скажем, такие звери, какими они должны быть. Но что значат его слова – это превыше моего разумения.
И Ясон понял, что всю жизнь он искал подлинного бытия. Несказанный божествен-ный лик звал его, и Ясон стремился к нему сквозь крючья бойни и решетку клетки, сквозь сетку вольера и чащу леса. Он силился представить себе красоту неописуемого лика, смутно чувствуя, что когда-то (может быть в прошлых воплощениях?) его душа уже созерцала Бога. Что-то грозное, величественное и в то же время бесконечно доб-рое вставало перед внутренним взором Ясона. Олень верил и надеялся, что встретит Оленеила – ведь он знал великую тайну жизни. Ясон знал, что смиренное терпение неминуемо, как бы само собой приводит всякого зверя к заветной цели. И теперь: скрещивал ли он рога с соперником, разгребал ли копытами затвердевший снег, нес-ся ли по узким тропинкам лесной чащи, спасаясь от верного Вуди, резвился ли с по-другой на весенних полянах, - везде душу его озарял неиссякаемый поток боже-ственного света, изливавшегося из хрустальной сферы Всесовершеннейшего Бытия.
И вот однажды холодным осенним утром, когда просвечивавшиеся в солнечных лучах листья клена, как встарь, опускались перед оленем в медленном танце, он по-чуял запах костра. Среди ослепительно сиявших, словно промытых осенним возду-хом, белых стволов сидели люди. Ясон почувствовал, что ему не следует бежать от них. Он медленно вышел на поляну, величаво покачивая ветвистыми рогами, и лес-ной голубь вспорхнул из-под его ног. Люди обернулись на шорох.
-Глянь, какой красавец. – сказал один из них.
-И не боится, надо же, - удивился второй.
-Как раз то, что нам нужно, - отозвался третий, потянувшись за длинной палкой. – Эх, не спугнуть бы.
Он осторожно встал и приладил палку к плечу.
Ясон смотрел прямо ему в глаза. Чем-то невыразимо прекрасным повеяло от че-ловека, и по тому сладкому ужасу, который охватил Ясона, олень понял, что это и есть Божий посланец. Ясон шагнул навстречу архангелу – молния блеснула в руке Оленеила…
