Опубликовано: 30.01.2022. 17:28
Выводить в слайдере на главной странице
Страна в шоке: «Ночью в Днепре на заводе Южмаш срочник Артемий Рябчук расстрелял караул Нацгвардии и сбежал с оружием. Он убил пятерых, еще пятерых – ранил. Стрелка задержали утром в тот же день. Он сдался самостоятельно. Мотивы его действий устанавливаются, но в МВД рассматриваются версии о неуставных отношениях или психических отклонениях».
Расследуют, конечно.Спишут «на психику». Это же только невменяемый псих и моральный дебил мог вот так: "Я говорю: "Откройте, надо срочно выйти". Она отвечала: "Не могу, не могу, не могу". Я выстрелил ей в голову».И «дедовщину» найдут. Но, как обычно, сведут к «отдельному случаю».
Между тем, этот «отдельный случай» - тяжёлый случай не только системы Нацгвардии.
Зададим вопрос: зачем вообще нужны воинские подразделения Национальной гвардии для охраны каких-то объектов? По крайней мере, в том виде, как они существуют.
Ну хорошо, Южмаш, наверное, имеет статус большого важного закрытого объекта и в военно-техническом смысле. Но ведь такие же доблестные гвардейцы охраняют и вполне цивильные учреждения. Например, апелляционные областные суды, всякие важные столичные конторы.
Вот зачем, скажем, в Луганском апелляционном суде (г.Северодонецк, Луганская обл., бульвар Дружби народов, 16) бездельничает целое подразделение Нацгвардии?
Кого от кого они там охраняют? Зачем они там, вооружённые автоматами Калашникова? В каких условиях они там содержатся, что конкретно каждый день делают? Кто может напасть на суд, так что нужно будет и стрелять?
Я вспомнил этот апелляционный суд в Северодонецке, потому что там тоже в охранном подразделении Нацгвардии был трагический случай – 21.01.2018 года убит солдат Антон Рубан. Списали на самоубийство. Хотя дворник суда и правозащитник Наумик И.П. в тот же день выступил на местной телекомпании ЛОТ и сказал, что у него есть сведения, дающие основания подозревать, что это или убийство, или доведение до самоубийства.
Преступление не расследовано, а дворник Наумик тогда же уволен с работы. Для восстановления прошел все судебные инстанции – богиня правосудия уснула.
Родители Антона где только не побывали, добиваясь справедливого расследования смерти сына, были даже, кажется, у президента, - справедливости не нашли.
Это указывает на два важных обстоятельства:
Первое – паразитарный статус этих охранных военных подразделений защищен силой государства. Потому что их настоящее служебное дело не охрана, а – подавлять народные протесты силой оружия. Но такие протесты у нас бывают раз в десять лет. А в промежутке между протестами они без дела и пристроены к охранной работе.
Их структура неизбежно выстраивается по иерархии насилия, и солдаты так же неизбежно деградируют в моральном плане. Мучаясь от безделья, изолированные от общественной жизни, молодые и здоровые, они развлекаются издевательствами над слабаками. Так происходит в любых закрытых местах – в армии, в колониях, тюрьмах, следственных изоляторах.
Второе – за 30 лет независимости и становления государства эволюция общественных отношений между народом и государством пошла по линии отчуждения и накопления потенциала взаимной вражды.
Еще не так давно, в 90-е, даже в начале 2000-х, в любом суде, в милицейском участке, в прокуратуре вы совершенно свободно могли подняться на любой этаж и постучаться в любой кабинет. Как свободный гражданин со своей проблемой.
Теперь везде рамки, пропуски, просвечивание и прощупывание, посторонние вещи, ключи, телефон положите вот сюда, откройте портфель, а это что у вас, это нельзя, проходите. Досматривают и пропускают вежливые, молодые, здоровые, упитанные, краснощёкие. С оружием.
Помню, в советское время знакомый милиционер на дежурстве даже пистолет никогда не носил с собой, а в кобуру засовывал носовой платок.
Сейчас по улице они шествуют парами и с автоматами на плече. И с резиновыми "демократизаторами", которых до 80-х не было вообще.
Вы даже по телефону, если позвоните в любое государственное и коммерческое учреждение, с большим трудом сможете поговорить с живым человеком – если сможете. Обычно с вами будет назойливо посредничать электронная кукла. «Для кращого обслуговування розмова може бути записана».
Выслушивая эти слова лицемерного механического участия, чувствуешь себя посторонним, чужим.
«Посторонним вход воспрещён».
Это всеобщее отгораживание от живого человека, все эти рамки и досмотры, все эти тысячи и тысячи молодых паразитов охранников с оружием, с их уверенными жестами и голосами, укрепляющими их уверенность, что они делают важное государственное дело, – они действительно нужны.
Нужны для того, чтобы охранять систему эксплуатации и перераспределения национального продукта в пользу класса украинской квазибуржуазии, сложившуюся в дорыночных отношениях, в условиях не буржуазной, а криминальной революции.
Социальное размежевание этого правящего класса и людей материального труда настолько укреплено непроницаемыми перегородками из привилегий, высочайших должностных окладов и способов получения ренты, что этому классу крайне нужна Национальная гвардия для охраны и защиты этих перегородок.
Солдат-убийца – не случайное явление в этой системе.
Николай Козырев, правозащитник, экс-председатель Хельсинской правозащитной группы
